Если мама понимает, что не права, то в ход идет главный аргумент: «Я тебя родила, так что заткнись!»

Из-за того, что с моей матерью практически невозможно выстроить никакую коммуникацию, мне было трудно начинать взрослую жизнь.

Но я борюсь со своими комплексами и психологическими стопами, которые ранее мешали моему характеру раскрыться полностью.

Благодаря тому, что я до сих пор прорабатываю детские переживания, я смогла укрепиться в должности директора фармацевтической компании.

Однако, мои эмоциональные напряжения, которые я переживала на протяжении двадцати лет, не могут пройти бесследно. Как бы я не пыталась их заглушить, проработать или забыть – они до конца жизни будут моими верными спутниками жизни.

Так что для себя я решила: как бы мне ни было сложно со своими детьми, я ни за что не буду вымещать свои комплексы неполноценности на них. Ибо, закрывая глаза перед сном, я все время вспоминаю конфликты с мамой, и слезы непроизвольно катятся из глаз.

Лет с пяти я отчетливо помню, как мы с матерью регулярно ругались. Поводы были разными – от разбросанных кукол до плохой успеваемости на подготовительных курсах к школе.

Я с ранних лет отличалась острым умом и сообразительностью, что было несвойственно маме. Свои интеллектуальные способности я унаследовала от папы. Потому мне с ним всегда было гораздо легче общаться.

Отец мне был намного ближе, чем мать. Она это знала и при каждом удобном случае старалась нас столкнуть лбами. К сожалению, ссорить людей на ровном месте мама умела всегда.

Бывало, мы с папой начнем обсуждать недавно прочитанный мною рассказ Чехова или Горького, а маму прямо раздражали наши оживленные реплики.

Она обижалась, что не может проявить активное участие в наших дискуссиях, но ей хотелось быть в центре внимания. Так мама прибегала к своей хитрости: вначале ляпала какую-то ерунду, которая не согласовывалась с нашим диалогом.

Но я ведь тогда была ребенком, и не могла раскусить маму. Мне казалось, что ей надо помочь в понятии наших с папой мыслей, и я начинала поучать маму, объяснять ей важные для меня моменты.

Мне, как маленькой девочке, тянущейся к знаниям, казалось, что я делаю маме добро. Но она воспринимала меня как зазнайку, которая проявляет высокомерие по отношению к родителям. За это меня наказывали.

Мамины аргументы сводились к одному общему: «Я тебя родила, так что заткнись!». Таким образом, из жаждущего знания ребенка и открытого к диалогам с любым человеком я постепенно превращалась в замкнутую девочку.

Помню, как уже в третьем классе я боялась поднять руку и ответить на вопрос учительницы. Хотя я всегда была прекрасно подготовлена к урокам и про себя, мысленно, всегда отвечала.

По мере взросления рос и мой страх общения в социуме. Из-за маминых постоянных «Заткнись, твои идеи никому неинтересны» я закрывалась от общества все больше и больше. Мне страшно было высказывать свое мнение, и касалось это не только школьных занятий.

Я не могла защитить свои границы перед друзьями и одноклассниками. У меня могли запросто отобрать игрушку или пенал, затем пинать его по всему классу.

В институте люди были, конечно, другие. Там все дружные и лояльные, но даже там я боялась всех и всего. На первых трех работах происходило тоже самое.

Папа говорил, что это все пройдет, я просто должна обрести уверенность в себе. Но сказать легко, а вот сделать оказалось гораздо труднее.

Однако, я справилась. Работая с психологом, я восстановила свою личность, научилась отстаивать личные границы и не бояться проявлять себя в обществе.

Ради этих преобразований я отказалась от общения с мамой, так как она меня всегда тянет вниз. Даже сейчас.