Мама совсем обнаглела, хотя сама не заслужила ни капли уважения

Знаете, есть люди, которые ругаются как сапожники, а есть наша мама. Она не ругается — она творит многоэтажные словесные конструкции, от которых мороз по коже и краснеют уши. Я, честно говоря, свой лексикон матерный благодаря ей изрядно обогатила, за что ей, родимой, отдельное мерси. Но хоть обсыпь её перлами, хоть плющи ей гланды — ничего не меняется. Я и не думала ей помогать, и не буду. Сестра моя, Таня, со мной солидарна на все сто. Маман и ей жизнь мёдом не мазала.
А история-то банальная, как в плохом сериале. Наша мамаша, у которой материнский инстинкт благополучно дремал с нашего рождения, объявилась в городе лет пять назад. До этого мы её видели урывками: нагрянет на пару дней, устроит с бабушкой разборки на повышенных тонах — и снова сгинет. Официальная версия была — «уехала на заработки». Но бабушка-то нам потом, вздыхая, признавалась, что от этих «заработков» ни рубля в доме не видела.

В общем, подняли нас с сестрой бабушкины руки и сердце. А мама… мама была таким мифическим существом, которое иногда материализуется, чтобы наорать и исчезнуть. Но пять лет назад она таки вернулась «насовсем». Нашла тут какого-то мужчину, с бабушкой вроде бы замирилась. Мы с Таней её в гости иногда звали. Ну, знаете, как дальнюю родственницу — без особой любви, но и без лютой ненависти. Не мать она нам была, но и не чужая тётя.
А четыре года назад бабушку инсульт сразил. Сильно, бесповоротно, сама она уже ничего не могла. Созвали мы с Таней и мамой семейный совет.
- Девочки, — сказали мы, — работа у всех, свои семьи. Давайте дежурить у бабушки по очереди, чтобы всем было полегче. 
Маман тут же поддержала, глаза такие честные-честные: 
- Конечно, я вам помогу, я же мать!
Помощь её, правда, заключалась в том, что она «заскакивала» к собственной матери раз в две недели, да и то если у неё «внезапно» не находились дела поважнее. Всё тянули мы с сестрой на себе этот воз.

Бабушка почти год промучилась и тихо ушла во сне. Поскольку случилось всё внезапно, о завещании речи не шло. И вот тут наша мамаша начала представление. Бьёт себя кулаком в грудь и рыдает: 
- Девочки, я всё честно-честно на троих поделю! Мне только вступить в права надо, я же не последняя сволочь, чтобы своих детей обманывать!
Оказалась сволочь. Причём самая что ни на есть последняя. Потому что она тихой сапой продала бабушкину квартиру, прихватила все её сбережения и… испарилась. Словно её и не было.
Мы с Таней сначала обалдели. А потом посмотрели друг на друга и поняли: а чего, собственно, удивляться? Не могла же волчица в одночасье овечкой стать. Не на того напала.
Три года мы её не видели и не слышали. Видимо, жила хорошо, потому что, когда стало плохо, она тут же вспомнила о нас. Объявилась на пороге с трагическим лицом и историей о том, как её «злой мужчина обманул и кинул».
Мы слушали этот бред, а сами видим: зубы новые, губы накачаны, шуба дорогая (хоть и потрёпанная). Не на последние же деньги это всё делалось! Просто деньги закончились, и она решила прокатиться на дочерних чувствах. Но тут она конкретно промахнулась.

Выслушали мы её театр одного актёра. Потом Таня вздохнула и спросила у меня: 
- Слышь, а ты помнишь, как три года назад нас кинули с бабушкиной квартирой?
Я сделала удивлённые глаза: 
- Точно! А то я и забыл уже.
Мама попыталась начать: 
- Девочки, я же…
Но мы хором её оборвали: 
- Знаешь, мам, сказки мы любим, но «Колобок» уже надоел. Катись-ка ты отсюда обратно. Туда, где тебя три года не было.
Ни денег на билет, ни места для ночлегa. Ни-че-го. Она на нас тогда плюнула — мы утёрлись. Теперь наша очередь быть твёрдыми. Пусть хоть сдохнет с голоду — это её проблемы. Наше отношение к ней не изменится. Ни на йоту.