Подруга обвинила меня в том, что я мешаю её личному счастью

Мы всегда делились всем. С первого курса, когда Юля протянула мне платок после провального выступления на семинаре, до прошлой зимы, когда я держала ее за руку в больнице после разрыва с Кириллом. Думала, между нами нет тайн, пока не произнесла те роковые слова: «Он тебя не ценит». 

Это было в нашем кафе, за столиком у окна, где мы всегда брали капучино с корицей. Юля, с сияющими глазами, рассказывала, как Кирилл, наконец, предложил ей переехать к нему. Я видела ее синяки под глазами, помнила ночные звонки, когда она рыдала в трубку, пока он «задерживался на работе». И не выдержала: «Ты уверена? Он снова исчезнет на неделю, если что-то пойдет не так». 

Она замерла, будто я плеснула в нее ледяной водой. 

— Ты вообще о чем? — голос дрогнул. 

Я попыталась смягчить удар: 

— Просто… ты заслуживаешь большего. 

Но было поздно. Юля встала, опрокинув чашку. 

— Большего? Вроде твоего одиночества? — кричала она, пока официантка вытирала лужу кофе. 

Следующие недели я звонила, писала, просила объяснить. Молчание. Потом увидела ее сторис: они с Кириллом в Черногории, хештег #СчастливаНесмотряНиНаЧто. А через месяц — общий чат. Юля выложила те мои слова: «Он тебя не ценит», подпись: «Когда подруга мешает твоему счастью». Комментарии посыпались как град: «Завидует!», «Настоящий друг так не поступит». Я пыталась ответить: «Вырвали из контекста!» — но меня заглушили волной гнева. 

Встретились случайно в марте, на презентации ее новой выставки. Юля, в платье, которое мы выбирали вместе, смеялась с гостями. Кирилл обнял ее за талию, а когда наши взгляды встретились, она намеренно отвернулась. Кто-то из общих знакомых шепнул: «Она говорит, ты пыталась разлучить их из-за тайной влюбленности в Кирилла». 

Теперь она везде — на собраниях, в соцсетях, в общих воспоминаниях — напоминает, как я предала ее «ложной заботой». Иногда ловлю себя на мысли: а вдруг я и правда переступила границу? Может, стоило молчать, глотать правду, лишь бы остаться тем, кто вытирает слезы, а не вызывает их. Но тогда — предала бы саму себя. 

Через год Юля сама написала мне. Короткое «Прости» с прикрепленной новостью: Кирилл ушел к ассистентке, оставив долги и выставив фото новой подружки с подписью «Нашел родную душу». Говорят, Юля тогда разбила витрину галереи, где выставлялись их общие фото. 

Встретила ее позже у метро — худая, в стоптанных балетках, с тем же платком, что я когда-то подарила. Прошла мимо, словно не узнав. Но в её глазах читалось то, что мы обе понимали: правда, даже жестокая, не перестает быть правдой. А я так и не решилась сказать, что видела Кирилла неделей ранее — он покупал розы для новой «родной души», смеясь в телефон, будто не уничтожил две жизни одним махом.