– Я вам тут всё приберу и наготовлю! – моя свояченица решила отблагодарить нас за помощь

Я смотрел на тарелку, и мой желудок сжимался в предчувствии беды. То, что в ней плескалось, лишь отдалённо напоминало пищу. Моя свояченица, Ирина, сияла от гордости, ожидая нашей реакции. Моя жена, Катя, первая решилась на подвиг. 

— Ну как? По-моему, вышло неплохо! — Ирина устремила на нас полный надежды взгляд. 

Катя попробовала, по её лицу пробежала судорога. 

— Пожалуй, чуть перца бы не помешало... — выдавила она. 

Я не стал больше испытывать судьбу и отставил свою порцию. 

— Спасибо, Ира, но я сыт. В столовой сегодня хорошо покормили. 

Её лицо померкло. 

— Хотя бы ложку... Я весь день провела у плиты... 

Но я был твёрд. Моё терпение лопалось. 

Всё началось с её звонка полтора месяца назад. Я сам открыл ей дверь и впустил в нашу жизнь этот нескончаемый хаос. 

— Вы не против, если я у вас поживу? С сыном не могу найти общий язык... Я его только раздражаю. 

— Конечно, заходи, — Катя выглянула из-за моей спины, её лицо сразу стало встревоженным. — Что опять у вас с Антоном? 

— Да всё у него не так! И суп пересолен, и рубашка неправильно выглажена. Решила, пусть сам помается без меня. Заодно и вам помогу по хозяйству! 

— Ты слишком многого от него требуешь, — заметила Катя. 

— Ничего! Пусть поймёт, каково это! А я вам тут всё приберу и наготовлю! — пообещала Ирина. 

Она взялась за дело с устрашающим рвением. На следующее утро я вышел на кухню и обомлел. Вся столешница была завалена какими-то костями и тёмным мясом. Ирина кружила среди этого великолепия. 

— Готовлю наваристый бульон! Вчера вечером разговорилась с одной милой старушкой из соседнего подъезда. Она мне это отдала почти даром! Потом возместите мои расходы. Здорово? 

— Ириш, может, вечером? Сейчас же на работу... 

— Так вы на работу, а я тут! Кстати, я не работаю — уволилась. Начальник у нас придирается по каждому поводу! Говорит, я бумаги путаю. Ну я ему и сказала всё, что думаю! 

Я ушёл, понимая, что завтрака не будет. 

— Дорогой, потерпи немного. Она ведь ненадолго, — неубедительно оправдывалась Катя. 

Но дни шли, а Ирина и не думала уезжать. Более того, она полностью захватила кухню. То, что она называла едой, было несъедобно. 

— Я не знаю, как вежливо попросить её съехать, — Катя выглядела измученной. 

— Позвони её Антону. Пусть забирает свою мать, пока я не сошёл с ума! — предложил я. 

Катя последовала моему совету, но вернулась из спальни расстроенной. 

— Он сказал, что его нервы тоже не железные. И посоветовал ни в коем случае не позволять ей стирать. 

Через пару дней я понял, о чём он. Вернувшись домой, я увидел, что все мои рубашки, включая дорогую белую сорочку, стали нежно-розового цвета. Ирина «постирала» их, бросив в машинку вместе с новым красным полотенцем. 

— Твоя сестра — стихийное бедствие! — я был в ярости. — Или она уезжает, или я съезжаю! 

Катя, бледная, направилась к Ирине. Та сидела перед телевизором. 

— Ну извини, ошиблась. Зато чистое! Неужели из-за такой мелочи стоит ссориться? 

Катя сдалась. Спорить было бесполезно. 

Решение пришло неожиданно. Кате позвонила их мать, Анна Викторовна, женщина суровая и бескомпромиссная. Катя, загоревшись надеждой, подробно описала ей наши злоключения. Они поговорили минут десять, после чего Катя попросила Ирину подойти к телефону. 

Тот разговор был недолгим. Ирина вышла из комнаты собранная и даже гордая. 

— Маме нужна моя помощь! — объявила она. — У неё давление скачет, одной тяжело. 

Мы с Катей переглянулись, но ничего не сказали. Мы были слишком счастливы, что кошмар подходит к концу. 

Через месяц Ирина сама нам позвонила. 

— Кать, я не знаю, что с мамой стало! Вчера испекла пирог — муку с содой перепутала! Платье мне сшила — рукава разные! А когда я указала ей на это, расплакалась! Я с ума сойду! Она совсем не та! 

— Так что же ты её в таком состоянии одну оставила? — спросила Катя с притворным ужасом. 

— А долго я могла это терпеть? Теперь твоя очередь ехать! — заявила Ирина. 

— Постой, — мягко сказала Катя. — А тебе это никого не напоминает? 

В трубке повисло молчание, а затем Ирина положила трубку. 

Больше она нам не звонила. И мы не стали её беспокоить. Иногда самое полезное — увидеть со стороны своё отражение.