– Зачем этот спектакль? – бывший не верил до последнего, что я ушла, и думал, что играю для него

Я думала, Артем даже не поверит, увидев заявление. Для него это было пустым звуком, театральным жестом, на который не стоит обращать внимания. Его приятель, кажется, Сергей, твердил то же самое. Но корень его уверенности был глубже: он свято верил, что я не способна его оставить. Просто не способна. 

А почему бы и нет? Два года брака он был воплощением идеала. Он вкладывал всего себя в наше общее счастье, изучая тонны статей в сети, советы всевозможных экспертов по семейному благополучию. 

Сначала выходило неуклюже, но трогательно. Романтика затмевала разум. В период ухаживаний и первые месяцы после свадьбы он был готов на всё. Дарил букеты, советовался, куда нам отправиться в субботу, внимательно выслушивал мои пожелания насчет презентов. 

Если я жаловалась на усталость, мы заказывали роллы и смотрели сериалы. Когда у меня болела голова, он надевал наушники и играл в стратегии, чтобы не мешать мне. Как-то раз, среди ночи, он поехал через весь город за каплями от жуткой аллергии, которая накрыла меня внезапно. 

Я, конечно, ценила его: не упрямилась, не просила бриллиантов, всегда благодарила за знаки внимания, взяла на себя львиную долю хлопот по дому, хотя трудились мы оба. 

Потом его пыл остыл, и он решил, что пришло время «работать над отношениями». По его логике, и мои чувства тоже угасли, и я вот-вот могу сбежать к кому-нибудь другому. Его виртуальные наставники твердили: расслабляться нельзя. Любовь живет недолго, и нужно закладывать фундамент на будущее. Чем он и занялся со всем рвением. 

Он начал «выстраивать иерархию» и «демонстрировать главенство». Сначала заявил, что мои платья с открытыми плечами выглядят неприлично, и велел их выбросить. Потом устроил сцену ревности, когда я засиделась с коллегами на корпоративе, хотя десять раз звонила ему. Потребовал пароли от всех моих соцсетей и устроил допрос по поводу каждого лайка от незнакомых мужчин. 

Он стал мастером «прогиба». К примеру, настаивал на просмотре боевиков, хотя я терпеть не могу стрельбу. Если я готовила макароны, он заявлял, что внезапно захотел суп. А когда я напоминала, что он сам же выбрал это блюдо, он цитировал своих гуру: 

— Не нравится? Дверь там, не держу. 

На мои просьбы он отвечал молчанием. На советы — делал с точностью до наоборот. 

— Мужчина всегда прав! — втолковывали ему. — Слишком покладистых бросают без сожаления. 

Я искала разговора, пыталась до него достучаться, но он либо отмахивался, либо переводил все в шутку, показывая, насколько мои слова незначительны. 

Я плакала, злилась, а однажды не сдержалась и крикнула. Тогда он применил на практике самый чудовищный совет — о «физическом воздействии». После этого я и подала на развод. Он же лишь усмехнулся, решив, что это новая манипуляция. 

— Доводи дело до конца! — писали ему в телеграм-чате, и Артем был уверен: в здании суда я сломаюсь и заплачу. 

Но я не сломалась. Он спросил в последний момент, глядя мне в глаза: 

— Ты точно не передумаешь? 

— Абсолютно, — ответила я. 

Он ждал моего звонка месяц, потом полгода, потом год. В компании друзей он снисходительно усмехался: 

— Она еще пытается мне что-то доказать. Смотрите, как старается: сменила прическу, в зал записалась, фото с моря выкладывает. Улыбается во весь рот. Классика. 

Спустя почти два года наш общий знакомый, Игорь, встретил меня в торговом центре. Поговорили о пустяках, и уже прощаясь, он не выдержал: 

— Слушай, я все понимаю... Но зачем этот спектакль для Артема? Может, просто позвонишь ему? Все еще можно исправить. 

Я рассмеялась: 

— Какой спектакль? Я просто живу. И мне прекрасно. У меня есть любимый, мы скоро поженимся. 

— Но ты же для Артема все эти снимки в соцсети... — не унимался он. 

— Что? — я удивилась. — А он не в курсе, что я удалила его отовсюду в первый же день? Он меня не видит. Вообще. Хотя... — я на секунду задумалась. — Мог, конечно, создать фейк, чтобы подглядывать. Но это его проблемы, не мои. Было приятно повидаться! 

В его мире я осталась актрисой, играющей в его спектакле. А в моем — его просто не стало.