А твой Миша конфет не заслужил! – сказала свекровь, угощая сладостями дочку золовки

Свекровь разложила конфеты в вазочку, специально поставив её на край стола, где пятилетняя Ника, дочка золовки, могла дотянуться. Моя племянница с усердием сервировала салфетки, раздувая щеки от важности. Миша, мой семилетний сын, сидел на диване, сжимая в руках машинку. Он молча наблюдал, как Ника получает похлопывание по голове за каждую правильно поставленную тарелку.  

— Вот умница! — свекровь щедро сыпала комплименты, — Настоящая хозяйка!   

Когда стол был накрыт, свекровь вручила Нике две конфеты, обернутые в золотую фольгу:  
— Ты заслужила, солнышко.  

Миша поднял голову, но промолчал. Он не просил. Не ныл. Просто подошел ко мне, спрятав лицо в складках моей кофты.  

— А Мише? — не выдержала я.  

Свекровь медленно обернулась, будто только сейчас заметила его присутствие:  

Гул холодильника заполнил паузу. Золовка засмеялась невпопад, забирая у Ники одну конфету: 

— Ой, хватит и одной! 

Свекровь одернула её руку:  

— Не надо. Пусть учится, что награду делят только с достойными.  

Миша прижался ко мне сильнее. Его дыхание стало частым, поверхностным — так он пытался не заплакать. Муж встал, грохнув стулом:  

Но свекровь уже повернулась к плите, будто разговор окончен.  

Мы уехали через десять минут под предлогом «срочных дел». В машине Миша спросил:  

— Я плохой?  

— Нет, — ответила я слишком резко.  

— Почему бабушка меня не любит?  
— Она... она просто не умеет показывать любовь.  

Когда муж вошел в спальню, я ждала слов. Извинений. Объяснений. Но он лег, отвернувшись к стене.  

На следующий день я купила килограмм тех самых конфет. Миша, увидев их, нахмурился:  

— Это чтобы я забыл?  

Свекровь звонила неделю спустя:  

— Заходите в воскресенье, пирог испеку.  

— Не придем, некогда, — сказала я и положила трубку.  

Муж не спросил почему. Он сам все прекрасно понимал. 

Иногда я ловлю себя на мысли: а что, если она мстит? За то, что Сергей выбрал меня, а не её «идеал» невестки — покорной, без амбиций. Или видит в Мише мой характер, который ей так ненавистен? А может, всё проще: Ника — девочка. Та самая «хозяюшка», которую свекровь лелеяла в золовке, а мой сын — чужак, напоминающий о том, что её сын ушел в другую семью. Я пытаюсь понять, но все версии сводятся к одному: её любовь условна. И Миша, как и я, просто не вписывается в эти условия.