А вы чего так рано? – свекровь тайно сделала дубликат ключей и пустила в нашу квартиру племянника, пока мы отдыхали на море

Возвращение с моря должно пахнуть солью, загаром и счастьем. А наша квартира встретила нас запахом чужих сигарет и прокисшего супа. 

— Кирилл, ты чувствуешь? — я замерла на пороге, сжимая ручку чемодана. 

— Да, — муж оглянулся, устало снимая солнцезащитные очки. — Пахнет… Странно. То ли едой, то ли… 

— Здесь кто-то был, — прошептала я. — Здесь пахнет чужим. 

Мы вошли. На паркете — грязь и крошки, будто кто-то ел на ходу, не попадая в тарелку. На спинке моего кремового дивана висела чья-то спортивная куртка. Телевизор был приглушен, но работал. А из кухни навстречу вышел Артем, племянник Кирилла, с банкой колы в руке и наушником на шее.

— О, а вы чего так рано? — он удивился, словно мы нарушили его планы. 

— Артем? Что ты здесь делаешь? — голос Кирилла стал низким. 

— Да так, живу потихоньку. Бабушка ключ дала. Говорит, цветы ваши поливать пока вы отдыхаете. Ну, и я заодно тут. 

— «Заодно»? — не выдержала я. — Ты превратил наш дом в общежитие! 

Артем пожал плечами, абсолютно не смущаясь. 

— Ну, что вы как маленькие. Приберу за собой и всё. Поживу еще недельку и съеду. 

— Ты съедешь сейчас. Сию секунду, — Кирилл подошел к нему вплотную. Я редко видела его таким. 

— Дядь Кир, ну ты чего… Я же семья. 

— Ты — непрошеный гость. Собирай свои вещи. 

Через полчаса Артем, бурча что-то под нос, хлопнул дверью. А еще через десять минут зазвонил телефон Кирилла. 

— Как ты смеешь выгонять моего внука?! — крик свекрови был таким громким, что слова были слышны и без громкой связи. — Я ему ключ дала! Он же парень молодой, ему одному негде было! 

— Мама, — ответил Кирилл, — откуда у тебя ключи? 

— А что такого? Сделала дубликат, пока ты в магазин отлучался. Я же мать! Я имею право! Темочке одному тяжело! 

— Ему двадцать два, и он вполне может работать, а не паразитировать. И ты не имеешь права решать, кто будет жить в моем доме. 

— Какой неблагодарный! Я тебя растила! А ты… 

— …а я больше не позволю тебе нарушать мои границы, — он говорил спокойно. — Ключ, который ты сделала втайне, — это предательство. Всё, мама. Общаться не будем. 

Мы молча заварили чай, начали оттирать пятна на полу, проветривать комнаты. Но ощущение чужого присутствия не уходило. 

— Знаешь, — тихо сказала я, — будто нас стерли. Стерли нашу память, наш уют и написали поверх что-то грубое и чужое. 

Кирилл кивнул, глядя в окно. 

— Я всегда ее оправдывал. Говорил себе: «Она так воспитана, она любит по-своему». Но это не любовь. Это — неуважение. 

На следующий день мы поменяли замки. Старый цилиндр мы выбросили, и с ним ушло чувство незащищенности. 

Прошел месяц. Ни звонков, ни сообщений. А вчера пришло смс: «Кирилл, я же мать. Ты что, всерьез обиделся? Артему нужна помощь с деньгами, а ты не выходишь на связь. Это неправильно». 

Он прочитал, показал мне. Без гнева, без раздражения. Просто удалил. 

— Как думаешь, вернется наш покой? — спросила я. 

— Вернется, — он обнял меня. — Теперь всё вернется.