— Бросай эту карьеристку, — сказала свекровь мужу, — ей даже родить будет некогда

Голос свекрови прозвучал из гостиной: 

— Бросай эту карьеристку!

Я остановилась в коридоре, держа пакет с продуктами. 

— Ей даже родить будет некогда, — продолжила она, и я услышала, как муж крякнул, даже не пытаясь спорить.  

В тот момент я поняла: все, что происходило последние месяцы, было не просто недовольством. Это была война. Война за мое право быть собой.  

Свекровь, Ольга Петровна, всегда смотрела на мои дипломы, развешанные в кабинете, будто на трофеи врага. «Умная слишком», — бросала она, когда думала, что я не слышу. Мы с Сергеем поженились три года назад. Тогда его мать улыбалась мне сквозь сжатые губы, словно не принимая в семью.  

Я работала менеджером проектов. Карьеру строила с упорством, которое удивляло даже меня. Выходные? Забытое понятие. Отпуск? Только с ноутбуком. Но я любила это. Любила чувствовать, как мир меняется под моими руками.  

— Ты хоть ужин приготовь нормальный, — бросила Ольга Петровна в прошлый четверг, разглядывая мой салат с авокадо. — Мужу силы нужны, а не эта трава.  

Сергей промолчал, уткнувшись в телефон. Тогда еще верила, что он на моей стороне.  

В тот вечер, когда все произошло, я вернулась домой позже обычного. Заказчик сорвал сроки, пришлось остаться до ночи. На пороге меня встретил взгляд свекрови — холодный, оценивающий.  

— Где ты шлялась? — спросила она вместо приветствия.  

— Работа, — ответила я, стараясь сохранить нейтральный тон.  

— Работа у нее... — она повернулась к Сергею, который молча сидел за столом. — Слышишь? У нее даже для тебя времени нет. А дети? Когда ты, наконец, одумаешься?  

Мы с Сергеем не раз говорили о детях. «Позже», — говорил он. «Когда стабильнее будет», — вторила я. Но в его «позже» я слышала эхо материнских упреков.  

— Мама, хватит, — наконец поднял голову Сергей.  

— Хватит?! — Ольга Петровна не унималась. — Ты слепой? Она тебя в петлю загонит! Карьера, карьера... Да она даже женщиной быть не умеет!  

Я посмотрела на Сергея, ожидая поддержки, но он смотрел на стол, будто не замечая. 

— Может, правда, милая... — начал он, и мир рухнул.  

Ночью я лежала, стиснув зубы, чтобы не разреветься. Сергей ворочался сзади, его дыхание было неровным.  

— Ты тоже так думаешь? — спросила я в темноту.  

Он долго молчал.  

— Мама переживает. Ей хочется внуков...  

— А мне хочется не чувствовать себя инкубатором! — вырвалось у меня. — Я не готова рожать, потому что твоя мать считает, что так надо! Или потому что «пора»?  

Он сел, включив ночник. 

— Ты вообще хочешь детей? — спросил он неожиданно.  

Вопрос повис в воздухе. Да, я мечтала о семье. Но не сейчас. Не когда каждый день — борьба за место под солнцем в мире бизнеса.  

— Хочу. Но не ценой себя, — ответила я.  

Через неделю я вернулась с презентации проекта, который готовила полгода. Успех. Рукопожатия. Комплименты. Дома меня ждала тишина.  
— Мы поговорили с мамой, — Сергей стоял у окна, не поворачиваясь. — Она уезжает завтра.  

Я прислонилась к косяку, вдруг ощутив слабость в ногах.  

— И... — он обернулся. На его лице была усталость, но в глазах — решимость. — Мы остаемся. Вместе. Если ты согласна.  

Слезы подступили к горлу. Не от облегчения — от понимания, как много могло рухнуть.  

— А дети? — спросила я.  

— Когда ты захочешь. Или не захочешь. Это наш выбор, а не мамин.  

Теперь, проходя мимо кабинета, где висят мои дипломы, я иногда ловлю себя на мысли: они — не трофеи. Они — щит. Щит женщины, которая научилась сражаться не только с рабочими проблемами, но и с чужими ожиданиями.