Будущий свекор ударил свекровь при нас, а мой мужчина просто молчал и смотрел на происходящее

Я стояла у окна, а за спиной шипел чайник. 

— Лера, а не слишком радикальное решение? — раздался голос подруги. 

Света облизала ложку и бросила её в раковину. 

— Вы больше года вместе, вроде, всё нормально. Ну, бывало, резковат. Но руку ведь не поднимал. — Она многозначительно захлопала ресницами. 

— Считаешь, мне стоило дождаться, когда поднимет? — тихо спросила я. 

Чайник замолк, и тишина нарушалась только стуком тарелок. Света мыла посуду. Медленно и задумчиво. 

Всего три дня назад за этим самым столом мы пили чай и хохотали. На подоконнике стояла бутылка дорогого шампанского — подарок Светы «на удачу». Я всё отказывалась её открыть: предстояло серьёзное испытание — знакомство с родителями Марка. 

Предложение он сделал странно. Мы сидели в парке на промозглой скамейке, и он, не глядя на меня, разглядывая какую-то птицу, сказал: «А давай распишемся». Я смутилась и пробормотала: «Давай». Но вместо ЗАГСа Марк повёз меня к своим. 

— Как-то он всё быстро организовал, — жаловалась я тогда Свете. — Даже не спросил, удобно ли мне. Просто сказал: «Поехали». Мне пришлось срочно отпрашиваться с работы. 

— Не придумывай! — отрезала Света. — Решительный мужчина — это же прекрасно! 

— Не знаю, — капризно хмурилась я. — Он как будто не подумал обо мне. 

Я ехала к ним с трепетом, а возвращалась с твёрдым решением — никогда. 

Встретил нас отец, Алексей Степанович. Шумный, хлебосольный. 

— Проходи, невестушка! Мать! Выходи, глянь, какую Олежка кралю привёз! 

Мать, Валентина Ивановна, показалась мне усталой, но милой. Она обняла меня за плечи и повела на кухню. 

— Мы уж думали, Маркуша наш вечный холостяк, — вздохнула она, протягивая мне фартук. — Руки-то помыла? Берись за огурцы, детка, поможешь. 

Марк с отцом ушли в гостиную, а я осталась на кухне резать овощи под неусыпным взглядом будущей свекрови. Она без умолку рассказывала о семье старшего сына, Дмитрия. 

— Его Маринка — дамочка с характером. Мой-то Димуля её прямо на руках носит. И посуду моет, и с ребёнком сидит, пока она по магазинам шляется. 

Во мне что-то ёкнуло, но я промолчала. 

За ужином Алексей Степанович разошёлся не на шутку. Он подливал сыновьям коньяк, подтрунивая над Димой за его «подкаблучничество». Марк весело вторил отцу. Дима молча накладывал еду жене и дочке, а когда стало прохладно, накинул Марине на плечи свой свитер. 

Валентина Ивановна не садилась. Она металась между кухней и столом, поднося новые блюда. В какой-то момент Марина начала собирать грязную посуду. 

— Не надо, Мариночка, я сама! — засуетилась свекровь. 

— Сидите уже, — процедила невестка. 

Алексей Степанович, уже изрядно пьяный, ударил по столу. 

— Правильно! Нечего королевой сидеть! 

Марина ядовито фыркнула. Дима резко обернулся к отцу. 

— Пап, тебе уже хватит. 

— А ну-ка цыц! — закричал свекор. 

Я посмотрела на Марка, ожидая, что он вмешается, но он лишь усмехнулся и что-то сказал брату. 

Внезапно с порога донёсся звон бьющейся посуды. Мы обернулись и увидели Валентину Ивановну, стоящую среди осколков салатницы. 

— Ну что ж ты, неуклюжая! — громко, с досадой бросил Марк. 

Я уже открыла рот, чтобы сделать ему замечание, как Алексей Степанович вскочил и, подбежав к жене, с размаху ударил её по лицу. 

От ужаса я вскрикнула. Валентина Ивановна пошатнулась, но устояла. Никто, кроме меня, не издал ни звука. Дима молча и жёстко повёл отца в другую комнату. Марина понесла свекрови лёд. Марк спокойно допил свой коньяк. Его лицо было пустым и равнодушным. Таким я видела его впервые. 

Я словно окаменела. Позже, когда всё немного утихло, я подошла к Марине. 

— Извините, а вы когда уезжаете? Мы планировали остаться, но я… 

— Завтра утром, — без эмоций ответила она. — Собирай вещи, пока он спит. 

Я уехала на рассвете, пока все спали. Позже мы встретились с Марком. Он оправдывал отца. 

— Он вспыльчивый. Мама сама виновата — вечно всё роняет. Да и Дима с женой её балуют. Он у них и посуду моет, тряпкой полы… Баба он, а не мужик. 

Я не стала дослушивать. Молча сняла с пальца кольцо и положила его на столик между нами. 

— Лер, может, подумаешь? — не сдавалась Света, вытирая тарелку. — Не факт, что Марк одобряет это. Может, он просто в стрессе был. 

— Знаешь, даже разбираться не хочу, — выдохнула я. 

— Не все дети повторяют ошибки родителей, — упрямо сказала подруга. 

— А я не хочу проверять это на себе, — горько улыбнулась я.