Бывшая жена моего мужа попросила приютить её с мамой, а он согласился, даже не посоветовавшись со мной

Я в браке три года. Сегодня утром узнала, что с завтрашнего дня в нашей двухкомнатной квартире будут жить две новые «гостьи»: бывшая жена Максима, Ольга, и её мать. Он согласился, даже не спросив меня. Теперь я сижу на балконе, слушаю, как он храпит в спальне, и думаю, кто из нас троих тут самый наивный — я, он или Ольга, которая до сих пор верит, что может просить его о чем угодно.  

Он сказал об этом за завтраком, будто речь шла о замене лампочки.  

— Ольга звонила. У них пожар в квартире, временно негде жить. Я предложил пожить у нас, — Максим налил себе кофе.  

Ложка выскользнула у меня из рук.  

— На сколько?  

— Месяц. Может, два.  

Я не кричала. Не спрашивала, почему он не обсудил это со мной. Просто встала, вымыла тарелку и закрылась в ванной. Там, под шум воды, я вспоминала все, что знала об Ольге: они развелись пять лет назад, детей нет, но она до сих пор пишет ему в три часа ночи «случайные» сообщения. «Макс, помнишь, как мы…», «Макс, у тебя случайно нет номера сантехника?».  

Когда я вышла, он уже собирался на работу.  

— Ты же не против? — спросил он у двери.  

— А если бы против?  

Он улыбнулся, как ребенку, который боится темноты:  

— Ты же добрая.  

Они приехали на следующий день. Ольга — высокая, с идеальным маникюром, её мать — копия, только старше. Они занесли шесть чемоданов.  

— Мы в гостиной, конечно, — сказала Ольга, оглядывая квартиру.  

— Нет, — я перехватила её взгляд. — Вы в нашей спальне. Мы с Максимом — на диване.  

Он посмотрел на меня с удивлением. Не ожидал, что я отдам свою территорию. Но я знала: если они поселятся в гостиной, то будут везде.  

Первую неделю Ольга играла в идеальную гостью: мыла посуду, хвалила мой борщ. Её мама, Нина Петровна, шептала мне на кухне: «Максим всегда был золотым человеком». Я кивала, думая о том, что «золотые люди» не разводятся.  

А потом началось.  

Ольга «случайно» заходила в ванную, когда Максим брился. «Забывала» халат в нашей спальне-гостиной. Как-то раз я нашла её сережку на тумбочке — там, где лежали мои духи. Когда я показала её Максиму, он рассмеялся:  

— Ты ревнуешь?  

Нет, я не ревновала. Я злилась. Потому что он не видел, как она смотрит на него за ужином. Как смеется громче, когда он шутит. Как ее мать повторяет: «Максим, ты бы в наше время героем был!».  

Вчера ночью я проснулась от голосов. Ольга стояла в дверном проеме, в тонкой ночнушке, и говорила Максиму, что боится грома. Он, полусонный, протянул ей свой плед.  

Сегодня утром я налила ей кофе и сказала:  

— Через неделю ищите новую квартиру.  

— Но договоренность на месяц! — всплеснула руками Нина Петровна.  

— Пожар был два месяца назад. Ремонт давно закончен, я звонила в вашу УК.  

Максим побледнел. Ольга попыталась возмущаться, но я перебила:  

— Вы можете остаться, если заплатите за аренду. Половину моей зарплаты.  

Они уехали через два часа.  

Максим молчал весь вечер. Перед сном спросил:  

— Ты не доверяешь мне?  

— Доверяю. Но не им.  

Он хотел что-то сказать, но я закрыла ему рот ладонью. Не из злости. Просто поняла: любовь — это не только вера в человека, но и умение ставить заборы.