Бывший муж говорил, что я плохо забочусь о детях, и я отдала их ему на воспитание

Пять лет назад Дмитрий и я разошлись. Он говорил всем – «жена зажралась». Легко сказать, когда твоя единственная забота – прийти с работы и уткнуться в телефон. Я кричала? Да. Но не из вредности. А потому что тонны быта, двое маленьких детей (Марк и Лиза), и ни капли помощи, ни слова поддержки. Логичный итог – развод.

Алименты были его вечной болью. «Двадцать тысяч на ветер!» – кривился он, получая зарплату. А я считала каждую копейку на новые ботинки Марку, на логопеда для Лизы, на бесконечные кружки, лекарства, еду.

Его мать, Валентина Степановна, – наш вечный камень преткновения. Он забирал детей только, когда она приезжала. «Бабушке надо видеть внуков», – оправдывался. Как будто я запрещала! Просто он сам никогда не хотел, без ее стимула.

Вот и в тот раз:

— Дима, дети готовы. Во сколько заберешь?

— Завтра утром. На все выходные.

Я вздохнула, предчувствуя:

— Валентина Степановна приехала?

— Тебе какое дело? – голос его стал резким. – Лучше скажи, почему у Марка кроссовки разваливаются? Видно же!

— Он растет как на дрожжах! Эти еще месяц протянут, куплю к лету новые.

— А у Лизы телефон допотопный! – выпалил он, явно повторяя чьи-то слова. – Почему не поменяла?

Терпение лопнуло:

— Купи сам, отец! Алименты-то «большие»!

— Истеричка, – услышала я его презрительное шипение. Потом самодовольно: — Я алименты плачу вовремя. Не забыла?

— Как тут забудешь? Целых двадцать тысяч! – выдохнула я. – Роскошь.

— Вот именно. Так что не пыжься, а то в суд обращусь. Заставлю отчитаться за каждую копейку!

Я положила трубку. Эхо его слов жгло.

Вечером я притащила сумки к его двери. Валентина Степановна встретила на пороге, окинув меня холодным взглядом.

— Дети хоть здоровы? – спросила она, даже не поздоровавшись.

— Вашими молитвами, – бросила я. Они давно не любили эти «каникулы» у папы.

— Ладно, – фыркнула свекровь.

Воскресным вечером Дмитрий позвонил:

— Во сколько забираешь?

Я вдохнула. Решение зрело все выходные.

— Я оставляю детей с тобой, Дмитрий.

— На неделю? Что за бред?

— Навсегда.

— Что?! Немедленно приезжай и забирай их! – заорал он.

— Ты прав, – сказала я спокойно. – Я трачу твои алименты на себя. И настраиваю их против тебя. Всегда. Школу предупредила. Подавай в суд на определение места жительства. И на алименты мне.

— Ты спятила! Забирай своих детей сию же минуту!

— Наших, Дмитрий. Наших. И мы оба за них в ответе.

— Не неси чушь! – завопил он. – Они вечно больные, запущенные! Ты за их счет живешь! Ни за что не отдадут их по суду!

— Отдадут, Дмитрий. У меня все скриншоты твоих «наставлений», какая я плохая мать. И я не против. Воспитывай.

Я положила трубку. Пусть он увидит. Пусть поймет, что значит быть родителем не по выходным, а каждый день. Что значит нести этот груз в одиночку. Пусть узнает цену двадцати тысячам и цену детской улыбки.