– Денег нет, а вы второго рожаете? – золовка просит в долг, когда мы не дождались от нее возврата предыдущего

Я прикидывала, на что хватит моей премии, когда позвонила золовка. Наша вечная должница. Я вздохнула, глядя на список покупок, где каждое наименование было выверено до копейки. Две пары детских ботинок на зиму – вот главная статья расходов на эту премию. 

— Алло, Тань? — голос Наташи звучал бодро. — Привет! Как дела? 

— Привет, Наташ. Да нормально, — ответила я осторожно. — Сережа с Ваней как? 

— Ой, Сережа вечно на работе пропадает, а Ванюша… — она замялась. — Слушай, Тань, я к тебе по делу. Очень важному. 

Вот оно. В животе заныло знакомое предчувствие. 

— Какому же? — спросила я спокойно. 

— Ты только не падай! — засмеялась она. — Мы ждем второго! Представляешь? 

Я представила их крошечную квартиру, заваленную старыми игрушками Ванюши. Представила, как Наташа месяц назад просила у меня тысячу рублей «до получки» на памперсы. Представила блокнот, где аккуратно записаны ее долги: 5000 на зимний комбинезон Ване («он вырос за лето!»), 3000 на сломанный телефон Сережи («уронил, дурак!»), 12000 на ремонт стиралки («а что делать?»). Итого – 20 000. Не космос, но для нашей семьи с двумя детьми и ипотекой – ощутимо. 

— Поздравляю, — ответила я. — Это… неожиданно. А как же… финансы? Ваню в сад вот-вот отдавать, а там рядом только платно, ты же говорила. 

— Ой, Тань, как-нибудь! Дети – это счастье! Деньги придут. Вот как раз… — голос ее стал заискивающим. — Ты не могла бы… ну, дать в долг? Совсем чуть-чуть? На первое время. На анализы какие, витамины… Сереже обещали премию, но задерживают, как всегда. Ты же не откажешь будущему племяннику или племяннице? 

Теплая волна возмущения подкатила к горлу. «Племяннику»? А старший племянник в поношенных вещах от моих детей – это не племянник? А наши 20 тысяч, которые могли бы пойти на секции для наших детей или на что-то еще – это не деньги? 

— Наташ, — сказала я четко. — У меня вопрос. Денег нет даже на нормальное содержание первого сына. Ваня в прошлом году в старом комбезе ходил, потому что новый не купили. Игрушки – наши б/у. Вы нам 20 тысяч должны. И это – только то, что я помню. А вы… второго рожаете? 

Я слышала ее учащенное дыхание. 

— Тань, ну что за тон? — наконец выдавила она, и бодрости как не бывало. — Мы же родня! Ты что, жадничаешь? Ребенка же ждем! 

— Родня – это не повод быть дойной коровой, Наташа, — ответила я. — Жадничаю? Да. Жадничаю до возможности купить своим детям новую обувь на зиму. До возможности не считать каждую копейку в магазине. До уверенности, что мои деньги, отданные в долг РОДНЕ, вернутся. У вас нет денег на первого ребенка. Нет денег отдать долги. Откуда они возьмутся на второго? Волшебный пендель от жизни? 

— Так ты… отказываешь? — ее голос стал ледяным. 

— Да, Наташа. Отказываю. Потому что не могу и не хочу финансировать вашу безответственность. Возвращайте то, что уже должны. Тогда… может быть, и поговорим. Но сейчас – нет. Прости. 

— Ну и живите со своей жадностью! — шипящая фраза. — Вы просто злые люди! Никакого семейного тепла! 

Она бросила трубку. 

Я стояла, сердце колотилось. «Злая». Да. Злая на тупость, на наглость, на вечные слезы «бедного родственника», который живет не по средствам. На кухню вошел муж, нахмурившись. 

— Это Наташа? Опять просила? 

— Да. На второго ребенка. Я отказала. Напомнила про 20 тысяч. 

Он тяжело вздохнул. 

— Хорошо, что отказала. Иначе бы пришлось самим от чего-то отказываться. Надо было раньше стопор ставить. Но лучше поздно, чем никогда. 

Я кивнула. Грустно. Потому что где-то там был маленький Ваня. И где-то там уже был зачат еще один ребенок, нежеланный не мной, а обстоятельствами, которые создали его бездумные родители. Но мои дети заслуживали новых ботинок. А я – права на тишину в своем доме, не нарушаемую наглыми звонками. 

Через неделю Сережа, смущенный и потупившийся, принес пять тысяч. 

— Наташа просила передать… Остальное – позже. 

Он ушел быстро, не глядя в глаза. Я перевела взгляд на новые, теплые

ботинки дочки, стоящие в прихожей. Иногда «нет» – единственный способ достучаться до тех, кто забыл, что чужие деньги пахнут не только надеждой, но и ответственностью. И что новая жизнь требует куда больше, чем просто желания.