Для свекрови женщина – это кастрюли, но муж меня понимает, – услышала слова невестки на юбилее сына

Я поправила воротник блузки перед зеркалом в прихожей. Серебряные нити в волосах сегодня казались особенно заметными, но новая стрижка придавала бодрости. Тридцать пять лет Максиму. Круглая дата. В руках заботливо упакованный торт – его любимый, «Прага», я пекла с утра. 

— Виктор, ты готов? — позвала я мужа, слыша его шаги из кабинета. — Не опоздать бы. 

— Иду, Лидусь, — откликнулся он, появляясь с пакетом. — Взял баночку твоих моченых яблок. Авось, пригодятся. 

Я кивнула, но внутри сомневалась. Алина, невестка, ценила скорее изысканность упаковки, чем домашний вкус. Но вдруг? Надежда теплилась. 

Дверь открыл сияющий Максим. 

— Мам, пап! Заходите! — Он обнял нас, забрал пакет. — О, яблочки! Супер, Алина любит. 

— С юбилеем, сынок, — я расцеловала его. — Самый расцвет! 

Из гостиной выплыла Алина — элегантная, в строгом платье, безупречный маникюр. 

— Здравствуйте, Лидия Семеновна, Виктор Николаевич, — улыбнулась она, чуть холодновато. — Прошу к столу. 

Стол… Он был безупречен: льняная скатерть, хрусталь, дорогие свечи. Но еда. Моё сердце сжалось. Блюда сияли фабричными упаковками: салаты в пластике, сырные нарезки на фирменных досках, копчености, мини-пиццы, суши-ассорти. Ни запаха домашнего, ни тепла. 

— Алина, а горячее будет? — не удержалась я. 

— Конечно! — Она исчезла на кухне и вернулась с подносом... мини-бургеров для фуршета. Виктор кашлянул, поймав мой взгляд. 

Гости прибывали – молодые, шумные. Тосты лились рекой. Я ковыряла вилкой покупной «Цезарь», чувствуя себя чужой на этом гламурном пикнике. 

— Алина, а десерт? — спросила я в паузе. 

— Заказали потрясающий муссовый торт в кондитерской, — гордо ответила она. — И макаруны. 

Я промолчала, вспоминая, как на его тридцать пекла три коржа, варила крем. Здесь же – только выбор поставщика. 

— Алин, может, я помогу? — предложила я тихо. — Картошечку хоть подогреть? Мясо есть? 

Она чуть поморщила нос. 

— Спасибо, Лидия Семеновна, всё под контролем. Мы хотели, чтобы гости общались, а не наедались. 

Я отошла, внутри все кипело. Поймав момент, отвела Максима в сторону. 

— Макс, ну почему? Весь стол – магазин. Юбилей же! 

Он вздохнул. 

— Мам, всем вкусно! Время другое. Алина устает на работе, ей некогда. 

— А мне было? — обида подступила к горлу. — Я тоже работала! Но для семьи готовила сама! 

— Мам, не начинай, — он смотрел умоляюще. — Она очень старалась, выбирала лучшие рестораны для заказа. 

«Выбирала рестораны...» — эхом отозвалось во мне. 

Когда внесли торт – воздушный шедевр с золотой надписью «Max» – все ахнули. Алина сияла рядом с Максом. Я увидела, как она шепчет подруге: «Видишь? Никакой возни. Современный подход». Подруга восхищенно кивала. 

Позже, унося тарелки, услышала на кухне: 

— Гениально, Аля! Ни пылинки, ни капли пота. 

— Точно! — смеялась невестка. — Свекровь, конечно, фыркает. Для неё женщина – это кастрюли. Но Макс меня понимает. 

Я замерла. Ретроградка. Кастрюли. Вот как она видела мою заботу. 

Дорога домой была тихой. Только в лифте Виктор спросил: 

— Ну как, Лида? 

— Что ж, — горько усмехнулась я. — Мы для них – экспонаты из прошлого века. 

— Да брось, — он потрепал меня по плечу. — У них другие ценности. Алина в карьере. 

— Не в карьере дело, Виктор, — покачала я головой. — В заботе. Для меня – это руки, время, душа в блюдо. Для нее – сумма в чеке. 

Пропасть между нашими мирами была не в возрасте. В том, как мы любим. Моя любовь – в духовке и потраченном времени, ее – в смартфоне с доставкой и простоте.