Эта женщина смогла не только разрушить мои планы на будущее, но и напрочь отбить стремление к борьбе

Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Вот и я, хоть и не сразу, но осознала, что за кино мне бабушка пыталась описать. Бабушка у меня была женщиной своенравной, и в ней чувствовалась та самая особенная мудрость, которая лучше всех советов. Она постоянно называла моего отца подкаблучником и изо всех сил старалась объяснить мне, почему не стоит ждать от него наследства. Но при этом всегда добавляла, что, пока она жива, никому не даст меня в обиду. Я-то тогда еще не понимала, о чем конкретно идет речь.

"Знаешь," — сказала она однажды мне, когда мы сидели за чашкой чая на кухне, — "иногда в жизни важно просто стоять на своем, даже если это сложно". Я только кивнула в ответ, потому что была слишком мала, чтобы понять истинную суть ее слов.

Началось все с того, что моя мама довольно рано ушла из жизни. Мне тогда было всего шесть лет, и пустота от потери была для меня огромной. Отец был молод — всего 35 лет, когда не стало мамы. Он сначала, конечно, грустил, но понемногу пришел в себя. И вскоре, как оказалось, он нашел себе новую спутницу жизни в лице Ксюши, девушки моложе его да с сыном моего возраста.

Ксюша явно не стремилась стать для меня второй матерью. Более того, у меня было чувство, что она специально выискивает способы, как бы мне подпортить жизнь. Однажды, захаживая мимо, она с ехидной улыбкой спросила: "А тебе-то, Настя, и зачем эти игрушки? Ты же уже взрослая девочка, так ведь?"

Ее сын тоже не стал мне братом, и, как бы вам объяснить, тут палка была о двух концах, но основная проблема все-таки шла от Ксюши. Она чуть ли не на руках носила своего сына, чтобы у него все было наилучшим образом. Захотел он новую игрушку — тут же получал, а я только и могла смотреть. Да и какая уж тут дележка, когда ей на меня было, мягко говоря, все равно.

Папа иногда пытался за меня заступиться, но это каждый раз прыгало на минное поле. Ксюша тут же закатывала истерику, доходя до обвинений в том, что отец якобы не любит ее сына, ведь он ему не родной. Часто она повторяла фразу: "Ты на свою дочку больше внимания обращаешь, а мой-то что, хуже?"

"Да что ты, Маш, неважно, родная или нет, всех люблю одинаково," — оправдывался отец.

Но он совсем не любил скандалы, да и в целом был человеком спокойным. Ксюша это прекрасно понимала и водила его по своим марш-броскам в нужную сторону. Отец, чтобы избежать очередных сцен ревности и криков, старался угодить ей во всём, даже если это значило ущемлять меня.

Когда школу мы с братом закончили, началась новая глава драмы. Ксюша взяла на себя руль управления и завела разговор о квартире. Она потребовала, чтобы отец переписал на неё половину нашего жилого пространства, угрожая, что иначе я едва появится возможность, выставлю всех из дома.

"Отдай эту долю, ей же лучше будет, и нашему мальчику тоже," — с напором произносила она отцу.

Как тут скажешь наперекор, когда в воздухе веет напряжение да грозное молчание отца, готовое уступить убеждениям Ксюши. Бабушка, вспоминая ее предостережения, снова и снова отдавала дань своим мудрым словам. Ну разве понимаешь такое в шесть-то лет, ээх…

У нас же у всех в жизни случаются такие моменты, когда кажется, что все вокруг словно в водоворот втянулось. Вот так и у меня сложилась ситуация с отцом и его новой супругой. Поначалу я в голове своей не укладывала, что происходит. Отец мой, что и обсуждать нечего, совсем под каблук попал. Как только Ксюша рот открыла, он мигом пол-квартиры на неё переписал. Забавно то, что у Ксюши была собственная хата, но сдавать ее она не прекращала ни на день. И все денежки шли исключительно на ее нужды — ни на копейку семью не жалела.

После школы я сама по себе универ нашла, ни у кого помощи не просила — ни на вступительных, ни потом. Как могла, так и выкручивалась: учеба, да подработки — лишь бы лишний рубль у отца не клянчить, чтоб Ксюше этой не раскалываться. Про свои трудности бабушке я никогда не вякала, но она все равно обо всем как-то узнала. И не долго думая, сразу же черканула завещание.

"Слушай, а может, не стоило тебе об этом никому рассказывать?" — сказал я как-то своей подруге, поделившись ее решением.

Но бабушка все предусмотрела. Все записала на меня, чтобы внуки её остались в спокойствии и на улице не выскочили без крыши над головой. Так я и узнала о ее завещании уже постфактум, когда бабули не стало.

Вот тут-то и началось самое интересное! Ксюша прямо-таки взбеленилась, строго на меня голос повысила, требовала от меня отказа от наследства в пользу отца. "Да что ты себе думаешь, девочка!" — кричала она, — "Отдай это всё, он ведь тебе отец, за что ему так сердцу?" Я смотрела на нее и молчала, и все её слова пропускала мимо ушей.

Папа на тот момент сильно заболел, и Ксюша мигом перекроила свои требования и стала требовать, чтобы я все отдала ее сыну. Но тут всплыли у меня в памяти слова бабушки — она и правда всегда говорила, что никому вас обидеть не даст.

"Знала бы она, что такое будет, наверняка еще чего-нибудь предприняла бы," — пробормотала я про себя, впервые ощущая, какая же она была умная и внимательная.

Ну и, разумеется, ни Ксюше, ни её сыну моя решимость и поперек горла не уперлась. Завещание-то бабушки тоже документ серьезный, поэтому я вежливо, но твёрдо отказалась от любых уговоров. Собрала вещи и переехала на свою новую квартиру, ту самую, бабушкой мне оставленную.

А вскоре и отца не стало. После похорон выяснилось, что он оставил без наследства свою родную дочь — все переписал на пасынка. Да, исходя из всего этого, можно сказать, что человеком он стал мягким и поддающимся чужой воле. Да и какой тут выбор, если Ксюша постоянно ему грызунами капала на мозг.

Многие знакомые мне, конечно, уже советовали: "Подай в суд! Бейся за свои права! Это твои же законные права, Настя!" Но я решила иначе. Не хотелось мне вновь ввязываться в эти дрязги и вытаскивать свою голову в вонючие склоки с этой женщиной, которую не на дух не переношу.

Эта женщина смогла не только разрушить мои планы на будущее, но и напрочь отбить стремление к борьбе собственными методами. Появилась она в нашей жизни и отца у меня, можно сказать, не стало, пока еще жив был, а после вовсе — и след простыл, да еще и квартирой родительской заставила лишиться. Ну что ж, пусть это остается грузом на их совести, если, конечно, она у них вообще есть. А мне теперь свое счастье выстраивать, благо хоть с бабушкой поговорить успела.