Эти деньги должны стать нашими, — сказала жена, а я судорожно решал, что делать дальше

Жена произнесла эту фразу тихо, но так четко, будто выгравировала ее у меня в голове. Я сидел за кухонным столом, глядя на пачки денег, которые нам не принадлежали. Мои пальцы слегка дрожали, а в груди стоял тяжелый ком.  

Все началось с обычной прогулки. Я шел через парк, торопясь домой после работы, когда заметил кожаный портфель, стоящий на скамейке.

Огляделся — вокруг ни души. На всякий случай подождал минут пять, но никто не вернулся. Тогда я поднял его и открыл. Внутри лежали аккуратные пачки пятитысячных купюр. Не миллионы, но сумма, которая могла изменить нашу жизнь. Аренда, долги по кредитам, лечение сына — все это можно было закрыть одним махом.  

Я не стал проверять деньги на месте. Сунул портфель под куртку и быстрым шагом направился домой. По дороге перебирал варианты. Сдать в полицию? Выбросить? Или… просто молчать?  

Дома я выложил пачки на стол. Рассказал жене. Ее глаза загорелись, но она не бросилась к деньгам, а лишь медленно провела по ним пальцами.  

— Их никто не ищет, — сказала она. — Хозяин, скорее всего, даже не помнит, где потерял.  

Я молчал. Закон был четким: найденные деньги нужно сдать. Но закон не платил за лекарства, не кормил семью и не спасал от выселения.  

— Представь, что будет, если мы оставим их, — продолжала жена. — Мы, наконец, выберемся из этой ямы.  

Я смотрел на красные купюры, чувствуя, как внутри меня борются два человека. Один — тот, кого воспитали родители: честный, принципиальный, для которого чужая собственность священна. Другой — муж и отец, который месяцами не мог обеспечить семье даже минимального комфорта.  

— А если хозяин объявится? — спросил я.  

— Через три дня? Через неделю? Ты думаешь, он пойдет в полицию и скажет: «Я потерял черный портфель с наличными, но не помню где»?  

Она была права. Шансы, что эти деньги кто-то будет искать, были малы. Но это не делало ситуацию проще.  

Я представил, как отнесу деньги в участок. Как мне скажут «спасибо» и, возможно, даже выдадут какую-то награду, если хозяин найдется. А если нет — деньги уйдут государству. Наши проблемы останутся.  

— Ты хочешь быть честным или счастливым? — спросила жена.  

Этот вопрос повис в воздухе. Я всегда считал, что честность — не выбор, а необходимость. Но сейчас все казалось иначе.  

Я пересчитал купюры. Их хватило бы на год без долгов.  

— Нам просто нужно подождать, — сказала жена. — Никому не говорить. Через месяц можно будет тратить.  

Я кивнул, но внутри все сжималось. Я понимал, что если мы оставим деньги, то точка невозврата будет пройдена. Уже завтра я проснусь другим человеком.  

Я посмотрел на жену. Она ждала моего решения. И я понял, что уже принял его.  

Но что будет дальше — я не знал.  

Я спрятал пачки в старую коробку из-под обуви и засунул ее на верхнюю полку шкафа. Жена кивнула одобрительно. Мы не стали праздновать — вместо этого сели ужинать в гнетущем молчании. Сын, ничего не подозревая, болтал о школе. Я кивал, но не слышал его слов. В голове крутилась только одна мысль: Я украл.  

Ночью я не спал. Представлял, как дверь выбивают, как меня уводят в наручниках, а жена плачет.  

Утром я проверил новости — никто не сообщал о пропаже крупной суммы. На работе я был рассеян, дважды ошибался в отчетах. Коллеги спросили, не заболел ли я.  

Вечером жена отвела меня в сторону.  

— Ты сожалеешь? — прошептала она.  

Я не ответил.  

— Мы можем еще все вернуть, — сказала она, но в ее голосе не было уверенности.  

Я закрыл глаза. Если мы отнесем деньги сейчас, это не сделает меня чистым. Я уже совершил выбор.  

— Нет, — сказал я. — Теперь это наши деньги.  

Но чем дольше они лежат в шкафу, тем тяжелее становится дышать.