Это не его ребенок, у нас в роду таких не было, – утверждала свекровь, когда внук немного подрос

Когда Степа появился на свет, комочек с персиковым пушком на голове, мир заиграл новыми красками. Мы с Димой были на седьмом небе. Но по мере того, как мой сынок рос, его волосы совершили удивительную метаморфозу: из бледных они превратились в яркие, словно пламя, медные кудри. Идиллию нарушила свекровь, Нина Петровна. 

Сначала были едва уловимые взгляды, потом «милые» шуточки. 

— Ой, Степочка, ну ты и огненный! — говорила она, гладя внука по голове с преувеличенным умилением. — Откуда только такой цвет взялся? У нас все как один — русые или темные. И у предков таких не водилось. Тьфу-тьфу, не сглазить. 

— Ну, прямо не наш! — вырвалось у нее, и она тут же попыталась сгладить. — По характеру, я имею в виду! Шустрый очень. 

Но последняя капля упала на мое терпение, когда Степе исполнилось три. Мы приехали к Нине Петровне в гости. Она угощала Диму пирогом, а Степа увлеченно возился с машинками у ее ног. 

— Дима, сынок, — начала она с фальшивой нежностью, — ты не задумывался? Мальчик-то... ну, рыжий. Это ж не твой ребенок, у нас в роду таких не было никогда. Откуда ему взяться? — Она бросила на меня взгляд. — Может, стоит проверить? Для спокойствия. А то как-то... не по-людски. 

— Мама! — его голос прозвучал, как хлыст. — Замолчи! Сейчас же! Это мой сын! Моя жена! И никогда больше не смей говорить подобного! 

Но ее слова, как ядовитые колючки, впились в сердце. Сомнение, гадкое и липкое, попыталось просочиться, несмотря на ярость и уверенность мужа. Я знала правду, но... откуда этот огненный цвет? 

В слезах я позвонила своей маме. Сквозь рыдания выпалила историю с обвинениями. 

— Нина Петровна говорит, в их роду не было, значит... не от Димы... — еле выдавила я. 

Секундная тишина, а потом мама рассмеялась. 

— Ох, дочка... Да наша-то прабабка, Прасковья, по отцовской линии, была рыжей, как лисий хвост! Настоящая огненная красавица, все в деревне дивились. Ген-то этот, говорят, через поколение может выскочить. Вот и выскочил! Наша кровь, родная! 

— Я же говорил, что верю тебе, — прошептал он. — Нам никакой тест не нужен. Ты – моя жена. Степа – мой сын. Точка. 

Но мы оба понимали: точка еще не поставлена. Нам нужно было поставить ее перед Ниной Петровной. Раз и навсегда. 

Мы пригласили ее в гости в следующее воскресенье. Дима был спокоен, как скала. Я – собрана. Когда ритуал чаепития был завершен, Дима обратился к свекрови. 

— Мама, мы должны кое-что прояснить, — начал он твердо. — Твои намеки и обвинения в адрес моей жены и моего сына оскорбительны и неприемлемы. Они должны прекратиться. Сейчас. 

Нина Петровна попыталась отшутиться, но Дима не дал. 

— Моя прабабка, Прасковья, — сказала я четко, — была огненно-рыжей. Этот ген передался через поколения. Степа – наш с Димой сын. Твой внук. Биологически. И больше никаких обсуждений этого не будет. Ни намеков, ни шуточек. Никогда. 

Нина Петровна покраснела. Она хотела что-то сказать, но увидела каменное лицо сына и мой непоколебимый взгляд. 

— Я... я просто... — пробормотала она. 

Она выбрала молчание. Унизительное, но молчание. А потом, через несколько недель, принесла Степе игрушку – ярко-красную машинку. Без комментариев. 

Она до сих пор побаивается смотреть мне прямо в глаза. А я смотрю на своего рыжего мальчишку, играющего на ковре, и благодарю судьбу за мужа, который знал правду сердцем, и за ту давнюю прабабку Прасковью, чья огненная кровь так ярко вспыхнула в моем сыне. Нашем сыне.