- Копай огород, если приехала, - скомандовала золовка, когда я была на 8 месяце беременности

На дачу мы с Эдиком поехали рано утром. Была суббота, у нас было в планах подышать свежим воздухом, помочь чем-то родственникам.

Когда мы подъехали к даче, там уже были Надя и Валя, сестры мужа. Они сразу же показали, что не особо рады видеть меня.

Я первая появилась на участке. У меня в руках был пакет с едой. Надя тут же меня приметила.

- Копай грядки, если приехала, - сказала она. – Я не потерплю, что ты здесь прохлаждаешься. Почему мы за тебя вкалывать должны?

Все  это прозвучало вместо приветствия. Я думала, что муж за меня заступиться. Но только Эдик делал вид, что ничего не слышит. Он копался в багажнике, что-то искал.

- Я беременна, - сказала я. – Я не могу копать. Могу помочь с приготовлением еды, если на то пошло. Это мне под силу.

Золовки только хмыкнули. Им очень хотелось или заставить меня пахать на огороде, или унизить. Но я не поддалась на их провокации.

Там и Эдик подошел. Он мягко попросил сестер не трогать меня. Но его слова, как показали дальнейшие события, не были услышаны.

С Эдиком мы поженились 2 года назад. У нас не было тогда своего жилья. И пока что мы его не купили, но уже почти собрали на первый взнос по ипотеке.

Новость о беременности была для нас радостной. Мы не переживали по поводу жилья, мы оба знали, что справимся. Особенно Эдик был счастлив, когда узнал, что будет отцом.

Проблема у нас была только одна. Меня не принимали родственники мужа. Надя и Валя сразу же показали мне, что настроены враждебно. А Эльвира Григорьевна, тетка мужа, при каждом удобном случае хамила мне.

Хорошо ко мне относилась только Жанна Григорьевна, мама Эдика. Но только ее на ее же даче не было тогда. Она гостила у родственников в соседнем городе. Все дела на огороде и в доме она поручила дочкам.

Когда Надя опять начала мне что-то говорить, Эдик за меня все же вступился. Он попросил сестру прекратить. И Надя замолчала.

Но как только Эдик пошел на огород работать, она тут же стала командовать мною. Она просила меня что-то подать, принести. Разговаривала она при этом грубо.

Потом Надя стала говорить Эдику, чтобы научил меня работать. Но муж опять повторил, что я стараюсь и делаю все, что могу.

До конца дня нам кое-как удалось обойтись без скандалов. А на следующий день приехала Эльвира Григорьевна. Она развернулась по полной программе.

Я помогала готовить обед. И не было ни единого действия, которое не было бы прокомментировано этой женщиной.

- Кто так картошку чистит? Экономить надо!

- Такая картошка, - сказала я. – Не получается меньше срезать.

- Это ты такая, с тобой что-то не так! – кричала Эльвира Григорьевна.

Не знаю, чем бы все закончилось. Но к даче подъехала машина свекрови. Жанна Григорьевна вышла из нее, тут же пошла в дом. И она как раз застала момент, как на меня орала ее сестра.

Свекровь попросила Эльвиру замолчать. А потом она спросила, где Эдик.

- Почему он не вмешивается, когда с его женой так обходятся? – спросила свекровь. – Так, все собираемся на веранде.

Так у нас неожиданно собрался семейный совет. На нем Жанна Григорьевна дала понять, что не даст меня в обиду.

- Оля носит ребенка, ей тяжело. Как вы можете на нее кричать или давать ей в руки лопату? А ты, сынок, вообще хорош. Ты видишь, как унижают твою супругу, но ничего не предпринимаешь. Почему ты не заступаешься за Олю?

Эдик не смог ответить ничего внятного. Он только мямлил что-то. Свекровь вместе с тем продолжала.

- Если я еще раз услышу, что кто-то из вас грубо разговаривает с Олей, то никого на моей даче не будет. Будете в жару сидеть в городе.

Родственники замолчали. Никто не нашелся, что сказать. А Эдику было неловко. Он еле дождался, когда все разойдутся, потому что он даже глаза боялся поднять на маму или на кого-либо еще.

Когда мы вернулись домой, муж передо мною извинился. Он сказал, что неправильно себя вел, пообещал, что больше никто из родни не будет меня обижать.

Жанна Григорьевна потом звонила, разговаривала со мной, приглашала на дачу еще.

- И когда ребенок родится, приезжай. Вам обоим нужен будет свежий воздух. Обещаю, что моих родственников не будет, если ты приедешь. Не хочу я давать тебя в обиду.