– Куда он, непутёвый, денется? – я со свекровью трое суток ждала мужа, махнувшего с друзьями на природу

Колени подкашивались от бессилия. Семьдесят два часа неопределенности, каждый из которых тянулся словно резиновый. Я сидела у окна, вглядываясь в пустынную улицу, и пыталась отогнать от себя самые черные мысли. 

В дверь постучали – моя свекровь. Лицо ее было бледным, а в руках бесцельно мялся платок. 

— От Сергея есть весточка? 

— Ни звука. Вообще ничего. Вернется — убью своими руками! — вырвалось у меня, и я сама испугалась злости, копившейся внутри. 

— Успокойся, Машенька. Ну куда он, непутёвый, денется? Знаешь же, стоит ему с товарищами на природу махнуть — жди истории. А ты зачем разрешила? 

— Я что, смотритель при вашем совершеннолетнем сыне? Он сам отвечать должен! 

Он так умолял. Говорил, что задохнулся в четырех стенах, что ему просто необходимо сменить обстановку. А я, дура, сломалась. Каждая такая его «отлучка» заканчивалась катастрофой: то сотрясение, то разбитая машина, то долги, которые приходилось отдавать. При одном слове «рыбалка» у меня начинала дергаться щека. 

Но в тот раз я устала бороться. 

— Ладно, поезжай! Но дай честное слово — никакого алкоголя и никаких происшествий! 

— Машуля, даю слово офицера! — Он засеменил собирать рюкзак. 

Теперь мы молча сидели со Светланой Петровной в гостиной. Свекровь достала таблетку, положила под язык и закрыла глаза. 

— Слово офицера! — фыркнула я. 

— Лишь бы жив-здоров был, — прошептала она в ответ. 

Мы снова замолкли. Обзвонили всех, кого знали. Жены его приятелей, Виталия и Артема, были в такой же панике. Последний звонок был три дня назад: Сергей, захлебываясь, кричал, что они свернули с дороги к какой-то «клевой» протоке, и связь вот-вот прервется. Так и вышло. 

— Давай уже в полицию звонить, в службу спасения! — взмолилась свекровь. 

— Подождем до вечера. А там... — я сделала глубокий вдох, стараясь казаться спокойной. — И где их искать-то? Они, наверное, уже в соседней области. 

Я не хотела новой истерики и всеобщего осмеяния, когда он объявится целый и невредимый, с дурацкой улыбкой и нелепым подарком в виде сломанного спиннинга. 

Внезапно скрипнула дверь. Мы со Светланой Петровной встрепенулись, переглянулись. Я рванула в прихожую. 

На пороге, едва держась на ногах и опираясь о косяк, стоял Сергей. Весь в грязи, с сияющей пустой улыбкой. В руке он сжимал огромный пакет. 

— Н-на... — он протянул свою ношу мне. 

— Где шлялся, несчастный?! 

— Этто... добыча, — с трудом выговорил он. — Для тебя... 

Светлана Петровна ахнула, увидев сына. Мы вдвоем поволокли его в ванную. Я усадила свекровь пить валерьянку, а сама принялась отмывать свое сокровище. Вода смывала грязь, а вместе с ней и часть моего гнева. 

— Доиграешься ты однажды! Слово офицера... — бормотала я, направляя на него струю душа. 

Он лишь блаженно улыбался. Единственное, что меня утешало, — в запое он был тихим и покладистым. 

Уложив его спать, я вернулась на кухню. Мой взгляд упал на злополучный пакет. 

— Интересно, что он там приволок? — оживилась Светлана Петровна. 

Я развязала пакет и расхохоталась. Внутри лежали аккуратные брикеты замороженного хека. 

— Ну надо же! — свекровь тоже не выдержала и залилась смехом. 

— Я бы ему по голове этим треснула, — огрызнулась я. — И куда мне теперь эту прорву? 

— Дай мне пару кило, не пропадать же добру. Хоть знаем, куда он свои деньги дел. 

...Сергей провалялся в постели почти двое суток. Приходя в себя, он клялся, что больше ни капли. Когда он наконец вышел на кухню, ужин уже ждал его. 

— Маш, ты мой ангел! — Он поцеловал меня в щеку и уселся за стол. Его нос вдруг сморщился. — Это... пахнет рыбой? 

— Твоим трофеем. Готовлю то, что добыл мой герой-муж. 

— Какой трофей? 

— Не притворяйся. Ты же мне его сам вручил. Хек, Сергей. Семь килограммов хека. 

— Чего?! — он побледнел. 

— Пока не съешь — никакой другой еды не увидишь. Мама забрала немного, так что тебе осталось всего четыре с половиной. 

Он смотрел с ужасом. 

— Ты с ума сошла? Я сдохну! 

— Это тебе не шутки. Научишься наконец думать головой, прежде чем исчезать.