– Мама будет помогать тебе с воспитанием ребенка, – заявил муж, занося в квартиру чемоданы

мнение читателей

Я только уложила Майю спать, когда услышала ключ в замке. Вздохнула, поправляя растрепанные волосы — с тех пор, как родилась дочь, каждая минута тишины казалась подарком. Но вместо привычных шагов мужа в прихожей грохнули чемоданы.  

— Мама будет помогать тебе с воспитанием ребенка, — заявил Антон, занося в квартиру дорожную сумку. За ним, улыбаясь, вошла Валентина Сергеевна.  

Я замерла, сжимая в руке погремушку. Свекровь уже протягивала ко мне руки:  

— Дай я ее разбужу, надо по режиму кормить!  

— Вы… надолго? — прошипела я мужу, пока она шуршала платочками в детской.  

— Ну, на пару месяцев. Ты же сама говорила, что не справляешься.  

Да, говорила вчера, когда он застал меня рыдающей над пригоревшей кашей, я выкрикнула: «Не могу одна!». Но это касалось его, и не значило, что я готова делить дом с женщиной, которая три года назад советовала мне «полечиться» от бесплодия.  

Первые дни я пыталась быть вежливой. Валентина Сергеевна перемывала посуду за мной, гладила пеленки, которые я стирала, и постоянно напевала: «В наше время матери не ныли из-за усталости». Но когда в пятницу она вынула Майю из моих рук со словами «Иди поспи, я искупаю», а через час я застала ее растирающую ребенка водкой «от коликов», терпение лопнуло.  

— Ты что делаешь?! — я вырвала дочь.  

— Успокойся, Антона я так растила, — хмыкнула свекровь.  

Антон появился на пороге с ноутбуком:  

— Мама лучше знает.  

Этот вечер я провела, укачивая Майю, чей плач от водочных паров стал еще пронзительнее. А утром, найдя в мусоре запас грудного молока, которое Валентина Сергеевна назвала «непитательным», поняла — хватит.  

— Мы должны поговорить, — сказала я мужу, открыв дверь ванной, где он брился. — Или твоя мать уезжает, или уезжаем мы с Майей.  

Он закатил глаза:  

— Опять гормоны?  

Валентина Сергеевна выбрала этот момент, чтобы войти с бутылочкой смеси:  

— Ой, не кричи, ребенок испугается!  

Я вышла, заслонив собой кроватку:  

— Выйдите. Оба.  

Они переглянулись, но я не двинулась с места, пока дверь спальни не захлопнулась за ними. Через десять минут, уложив дочь, я вышла в гостиную, где они сидели.  

— Я — мать Майи, — начала я, глядя на мужа. — Ты подарил мне семью, но не передаривай ее своей матери. Если хочешь помочь — спрашивай. Если нет — мы справимся без тебя.  

— Но ты не успеваешь… — начал он.  

— Не успеваю спать, есть, дышать. Но это мое право — выбирать, как и с кем это делить.  

Валентина Сергеевна встала, поправляя платок:  

— Мы хотели как лучше.  

— Как лучше — это спросить, — я повернулась к ней. — Вы воспитали прекрасного сына. Но теперь позвольте мне воспитать мою дочь.  

На следующий день чемоданы стояли у двери. Антон молча помогал матери их выносить, а вечером принес мои любимые роллы и радионяню, которую я месяц просила купить.  

— Прости, — сказал он, когда я кормила Майю. — Я думал…  

— Знаю, — перебила я. — Думал, что спасаешь. В следующий раз — спрашивай.  

Он кивнул, осторожно обняв нас обеих. А я прижалась к его плечу, слушая ровное дыхание дочери.

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.