Мама приехала помочь с ребенком по своей инициативе, и делает вид, что не понимает намеков

Я так просила ее не приезжать. Почти умоляла: «Мама, мы справимся». Но она приехала. С двумя чемоданами и решимостью спасти меня от материнства. 

Прошел месяц. Месяц, в котором ее забота, поначалу такая желанная, превратилась в плотную завесу между мной и моей новой жизнью. Она готовила (слишком много, слишком жирно), убирала (перекладывая мои вещи), и постоянно держала маленькую Алину на руках, даже когда та мирно сопела. 

Муж, Максим, стискивал зубы. Я видела, как его раздражает ее постоянное присутствие на кухне, ее советы по поводу его работы, ее громкие разговоры по телефону. Он терпел. Ради меня. Ради «спокойного» моего сна, которого все равно не было, потому что я просыпалась от каждого шороха, от каждого ее шага по коридору. 

Сегодня утром, пока она вытирала уже чистую плиту в третий раз, я решилась. Набрала воздуха, как перед прыжком в холодную воду. 

— Мам, ты так долго здесь… Папа же один дома. Наверное, соскучился, — прозвучало неестественно бодро, пока я разливала чай. 

Она даже не повернулась, энергично водя тряпкой. 

— Ой, что ты! Он у меня самостоятельный мужик! Справляется. А здесь столько дел! Посмотри, Алиночка как привязалась к бабушке, — она бросила тряпку и схватила проснувшуюся Алину, едва та успела пискнуть. — Правда, солнышко? Бабушка без тебя скучает! 

Мой взгляд встретился со взглядом Максима. Он быстро опустил глаза в тарелку. Я попробовала снова, позже, когда мы сидели втроем в гостиной. Алина мирно лежала в своей кроватке. 

— Мам, спасибо тебе огромное за все, правда, — начала я тепло. — Но ты ведь так устаешь здесь. И дом… тебе наверняка нужно вернуться к своим делам. Отдохнуть. 

Она улыбнулась мне широко, по-детски, и потянулась к своему вязанию. 

— Какие дела, доченька? Моё главное дело — помогать вам! Разве может бабушка устать от внучки? Вот свяжу ей новую кофточку, и тогда подумаем, — она кивнула на клубок, словно это был план на ближайший год. 

— Но… но мы уже втянулись, мама. Максим в отпуск скоро выходит, — я кивнула на мужа, надеясь на поддержку. Он промычал что-то невнятное, уткнувшись в телефон. 

Мама засмеялась, легким, непонимающим смехом. 

— Ну и отлично! Мы все вместе! Я и Максиму помогу — он же без меня вечно голодный ходит. Алина у нас общая радость! — Она встала и направилась к кроватке. — Ой, смотрите, она проснулась! Наверное, бабушку зовет? Иди к бабуле! 

Она взяла на руки сонную Алину, которая тут же сморщилась, собираясь заплакать. Мама начала ее качать, громко приговаривая. Мои слова, мои осторожные попытки вернуть себе пространство, мужа, дочь, свою жизнь — разбивались о ее непробиваемую стену добродушного непонимания. Она прекрасно слышала. Она просто выбрала не слушать. 

Максим встал и вышел на балкон, хлопнув дверью. Мама подняла брови: 

— Что это с ним? Наверное, устал, бедный. Тебе, доча, надо за ним больше следить, кормить вовремя. 

Я посмотрела на свою мать, неутомимо качающую мою дочь. На розового плюшевого мишку, которого она привезла и упорно кладет Алине в кроватку, хотя та его игнорирует. На ее чемоданы, стоящие в углу прихожей, словно поселившиеся там навсегда. 

Спасение обернулось осадой. И я не знала, как пробить эту стену из любви и полного игнорирования моих желаний. Мои намеки тонули в ее бескрайней готовности помочь. В помощи, которая больше не была нужна. Помощи, от которой некуда было деться.