Мама за пять лет постарела на все двадцать, а она не признается почему

Знаете, как бывает в кино? Закончила универ, диплом в руках, а на пороге — любовь всей жизни. Вот у меня так и вышло. С Сережей мы встретились буквально на следующий день после выпускного. Романтика, конечно, но и о будущем думать надо. Решили махнуть на Север — там зарплаты солидные, можно быстро на жизнь поднакопить. Переехали, оба устроились, все вроде прекрасно.
А домой я выбираюсь редко — далековато, да и билеты кусаются. У мамы моей две сестры, Лена и Рита. Ну, я думала, они всегда рядом, во всем помогают. Вообще-то, я была в этом свято уверена.
А недавно у мамы юбилей намечался. Мы с ребятишками собрались, поехали. Сережа не смог, завал на работе. Решили сделать сюрприз — маме ничего не сказали. Пять лет я дома не была, представляете? Подъезжаю, а сердце так и колотится.

Дверь открывается, и я замираю. На пороге — пожилая, совсем седая женщина. Худая-прехудая, платье болтается, как на вешалке. Лицо — все в морщинах. Я стою и не могу слова вымолвить. Это кто? Неужели мама? Она на двадцать лет постарела, не меньше.
У меня внутри все похолодело. «Она больна, — пронеслось в голове. — И скрывает это». Заходим, располагаемся, а я с места в карьер:
— Мам, с тобой все в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь?
—Да что ты, дочка, все в порядке, — отмахивается она. — Возраст, не молодею.
—Да при чем тут возраст? Просто ветром сдуть тебя может! Ты точно не болеешь?
—Нет, нет, не придумывай, — переводит тему. — Расскажи лучше про детей.
Но я не отступала, копила обиду все пять лет и вот, прорвало. В общем, вытянула я из нее правду. Оказалось, вот уже два года, как она половину своей и так небольшой пенсии отдает нашей средней сестре, Нине. У Нины зарплата маленькая, а ее благоверного полтора года назад уволили, и новую работу он, видите ли, найти не может.

Два года! Сидят на шее у старушки! Я не выдержала, взорвалась:
— Да за два года можно было хоть дворником, хоть грузчиком устроиться! Не царское это дело — у матери последние деньги забирать!
Выяснилось, что с оставшихся денег мама платила за квартиру и телефон, а на еду у нее сущие копейки оставались. Никакого мяса, рыбы, фруктов. Только суповой набор, крупы, хлеб да молоко. Я чуть не расплакалась от злости и жалости.
Рита, младшая, которая год назад в соседний город переехала, об этой ситуации тоже не знала. Мы с Ритой так с Ниной и разругались, в пух и прах. Потом, остыв, попытались поговорить по-человечески.
— Нина, ну хватит уже! Пусть твой муж хоть куда-нибудь устроится!
—А куда ему? — ноет она. — Работы нет, никто его такого ценного брать не хочет!

Я потратила целый день, обзвонила всех своих старых знакомых, но нашла-таки ему место! С зарплатой приличной! И знаете, что этот «недочеловек» мне ответил? Цитирую: «Не, ну это далековато ездить, не хочу». Представляете? Лежать на диване, оказывается, приятнее.
И что с ними делать? Я же точно знаю, стоит нам уехать, как все вернется на круги своя. Мама опять будет делиться последним. Мы с Ритой решили: раз в две недели она будет приезжать к маме и закупать ей продукты и все необходимое. Деньги скинемся пополам. Но ясно же, что половину мама тихонечко перетащит Нине — у сестры двое детей, им-то кушать хочется.
Я маму уговаривала: «Переезжай к нам! Места много!». Не хочет. «Хорошо, — говорю, — тогда я тебе однокомнатную здесь сниму, будешь одна, никого не стесняясь». И от этого отказалась. А знаете, почему? «Как я Ниночку одну оставлю? Она же без меня пропадет!».
Вот так. Ниночка не пропадет, а мама сама скоро от ветра шарахаться начнет. А Нина будто слепая, вместо того чтобы своего тунеядца за шкирку встряхнуть, продолжает мамины соки выжимать.
Вернусь домой, буду с Сережей советоваться. Вдвоем-то мы точно какой-нибудь выход из этой некрасивой истории найдем. Ситуацию менять однозначно нужно, иначе мама совсем себя загнобит.