Мария вошла в избу с окровавленным ножом в руке, растерянно посмотрела на свою маму: Мама! И что мне теперь с ним делать?

Мать, уставившись на кровавый нож, сначала замерла, затем справившись с ужасом, прошептала: С кем?.. С мужем, мама! В глазах у дочери сверкали странные молнии. Он там валяется. Mаша, ты что наделала?.. В горле у мамы всё сдавило. Ты вся в крови… Где это вся? дочь испуганно начала осматривать своё платье. Да вон, на рукаве… Вот ведь… Мария недовольно сжав зубы, уставилась на кровавое пятно. Я ещё и выпачкалась... И кто мне только посоветовал за него замуж выходить? А теперь вон чего? И она затрясла всё тем же окровавленным ножом в воздухе. Манька, мне сейчас станет плохо… Мать положила руку себе на грудь. За что ты его?.. Кого? Kого-кого. Его! Как за что, мама? Он же стал слишком бойкий. Житья никому не давал. Не давал житья?.. У матери странно затуманились глаза. И ты его?.. И спокойно про это говоришь родной матери?.. Эй, мама... Мария насторожилась. Ты чего это такое бормочешь? Ты, что ли, заболела? Это ты, похоже, заболела!яростно засипела мать. Взяла, и своего мужа зарезала. И матери ещё хвалишься.

Ты чего, мам? С ума сошла? Почему это я сошла? На тебе его кровь! А ведь вы с ним всего несколько месяцев прожили. Это не его кровь, мама. A чья? Петуха. Петуха? Мама очень долго смотрела на дочь. Господи… Слава Богу… А я уж думала, что ты мужа того... Думала она... Дочь устало опустилась на стул. И всё-таки, что с ним делать, ума не приложу. А что с ними обычно делают? В горячую воду опусти на минуту, потом щипай. Как будто в первый раз. Ну, мама! Ну, что ты, в самом деле? Я же тебя не про петуха, а про мужа спрашиваю. Он же там во дворе валяется. Манька! жалобно закричала мама. Хватит надо мной измываться! Ты кого сейчас порешила петуха или мужа? Kонечно, петуха!

- Тогда почему у тебя муж валяется?

- Потому что он, оказывается, слабонервный. Я же тебе говорю-говорю, а ты не понимаешь.

- А что случилось-то, Маня?

- Как - что? Я решила от одного лишнего петуха избавиться. Они же, когда их много, постоянно дерутся. Вот я Кольке с утра и говорю: «Бери нож, надо одного петуха пустить на мясо». А он глаза на меня вытаращил, и ни в какую. Я, говорит, на живое руку никогда не подниму.

- Да ты что?

- Ну! Целый час я его уговаривала стать мужчиной. Потом плюнула, решила сама это дело сделать. Опять ему говорю – пошли во двор, я тебе покажу, как это всё делается. Чтобы в следующий раз ты не позорился, и сам этим занимался. Ведь у нас в семье ты мужчина, а не я. Он опять стал упираться. Но я его за рукав, и из дома вытащила. Только с петухом разобралась, вдруг слышу за спиной – бряк! Оборачиваюсь, а мой муженёк на земле валяется. И лапки - в разные стороны.

- Kак это – в разные стороны? – опять испугалась мама. – Он что, всё-таки помер? От разрыва сердца?

- Да нет, мама, живой он. Очухался уже. Только вот лежит, и как баба причитает - как я могла такое с живым петухом сотворить? И вот ты скажи мне, чего теперь с ним дальше делать, мама? Он ведь так каждый раз падать будет. А у нас живности в хозяйстве очень много. Неужели мне из-за этого с ним разводиться придётся?

- Ты что сдурела?

- А чего тогда делать?

- Ничего! Жить и всё!

- Ох, – вздохнула сокрушенно Мария. - Вроде всё в нём хорошо… И мужик он работящий, и люблю я его даже, но теперь он мне кажется каким-то беспомощным. Говорили мне девки, что за городского парня лучше замуж не выходить.

- Глупости они тебе говорили, твои девки! Сами сидят незамужние, и тебя с пути сбивают. Настоящих-то деревенских парней теперь днём с огнём не сыщешь. Так что, ты, Маня, давай-ка раньше времени не паникуй.

- Tы думаешь?

- Не думаю, а точно знаю! Скажу тебе по секрету, Мария, и твой отец тоже не сразу этому делу научился. Тоже рыдал, когда я просила его кур на мясо пустить. А потом – как-то само собой получилось. Наверное, мужская гордость своё взяла. Они же - эти мужики - все очень гордые, хотя и слабее нас во сто раз.

- Ты думаешь, Колька тоже сможет?

- А куда он денется? Раз переехал жить из города в деревню – придётся смочь. К тому же, вкусно покушать, я заметила, он очень любит. А любишь кушать – люби и мясо добывать! Так что, время пройдёт, и всё встанет на свои места.

В это время дверь скрипнула, и в избу вошёл бледный Николай.

Женщины сразу замолчали, тёща жалостливо посмотрела на зятя, и ласково спросила:

- Что, Коленька, дурно тебе?

- Дурно, мама... Ох, дурно… - простонал Николай, садясь на диван и стараясь не смотреть на жену.

- Ну, ничего… Скоро обедать будем, тебе сразу и похорошеет. Ты жареную курицу будешь, или лучше её потушить?

- Курицу? – поморщился зять. - А кроме курицы ничего больше нет?

- Ну, петуха пока ещё даже не ощипали. А курочка уже замаринованная, осталось только в духовку засунуть.

- Курица из магазина?

- Hу, зачем же из магазина? У нас куры на столе всегда свои. Из нашего личного хозяйства.

- Свои... – Николай тяжело вздохнул.

- Aга. И они тебе, кажется, очень даже нравятся. Так, всё-таки, жареную или тушёную тебе приготовить?

- Лучше жареную...

Николай опять вздохнул, и наконец-то, посмотрел на жену. И взгляд его был теперь виноватый-виноватый…