Мой отчим научил меня любить ближних так, как не смогла это сделать мать

Наверное, моя судьба похожа на другие жизни. И в ней, как и в тысячах других, свершилось немало событий. Которые подтверждают истину: в мире много несправедливости, но понять это разумом невозможно, стоит лишь принять на веру этот постулат. И понять: бороться за справедливость бесполезно. Пытаться идти против рока событий — еще более безумное занятие. Многие, правда, вещают что-то о законе бумеранга, но он тоже работает лишь частично.

Еще при рождении мне не повезло: мой родной папа был алкоголиком. По крайней мере, так всю жизнь любила повторять мама. Хотя бабушка Клара, мама папы, так не считала. Но мама всегда была королевной, и она знала лучше.

В общем, мама и алкоголик расстались в первый месяц моей жизни. Маме со мной всегда было трудно. Она голодала два года и даже однажды чуть не умерла. Но тут в ее жизни возник дядя Валера.

С приходом Валеры все изменилось в жизни мамы. Она перестала голодать и даже чуть пополнела, с ее слов. С ним мама родила мою младшую сестру Викторию, и с ним же она, увы, перестала меня любить. Даже - возненавидела. Все мое существование с мамой прошло под ее злобное ворчание, мол, я - дочь алкоголика, и всегда ей напоминаю об этом позорном факте ее биографии.

Зато кайфовая жизнь была у моей младшей сестры. Мама всегда сравнивала меня с Викторией: «Муська, ты у меня - неудачная вышла, зато Викуся тебе — пример во всем». Виктории всегда доставались жирные куски, ласковый взгляд и улыбка. И конечно, новые платьица и куклы. А я – «Муська». А что с Муськи возбмешь?.. 

Новый «папа» Валера оказался мягким и добрым человеком. Он меня не обижал, но маме не перечил и, лишь пока она не видела, совал мне то конфетку, то новую книжку. Я благодарна ему, ведь именно он показал мне первый пример доброты и бескорыстия. Валерий жалел меня своим большим сердцем, как-то по-мужски проявлял свои чувства к обиженному судьбой ребенку. Жаль, что сердце его оказалось больным, или это моя мать его довела вечными придирками — в год, кода я пошла в первый класс, Валеру мы похоронили. Мама сказала одно слово: «инфаркт», и я возненавидела его, уверившись, что это - злой колдун, и он унес единственного человека на земле, который мне сочувствовал. Дальше на долгие годы я отправилась в путешествие по ледяной пустыне нелюбви и отчужденности.

Изо всех старалась я учиться, помогать матери по дому, с сестренкой, которую любила, ведь я понимала, что Виктория ни в чем не виновата. Это мне внушил Валерий. Однажды он сказал: «Когда нас с мамой не будет, вы будете жить друг для друга».

Сестра успехов в учебе не делала, а потом и вовсе стала прогуливать школу, покуривать. В конце концов после седьмого класса бросила школу и ушла жить в теплотрассу. Мама приложили все усилия, чтобы она хотя бы окончила ПТУ и пошла работать санитаркой в больницу. Я получила медаль на прощальной линейке в школе и уехала в Ленинград, жить с мамой стало невыносимо. Она требовала денег, и я брала переводы, подрабатывала ночами. Я слала деньги матери - то на новые сапожки или шубку Виктории, то ей же на поездку в Москву, то на лечение мамы. В душе не было злости — я была уверена, как говорил мой отчим — я им должна. Позже Виктория родила девочку, еще мальчика и еще двойню. Пап, конечно, там не было. 

Я всю жизнь им помогала, тянула изо всех сил. Нянчилась с племянниками, терпела выходки Виктории, которая, увы, не оказалась заботливой матерью. Она любила выпить, погулять, а во всех грехах у мамы и Виктории оказывалась виноватой, конечно, я. Но я помнила наказа дяди Валеры и не противилась судьбе.

Однако годы шли, и меня начало тревожить мое женское одиночество. В 32 мать неожиданно сжалилась и отправила меня в отпуск - даже купила билет в Абхазию, в Гагры. (После учебы в Ленинграде я вернулась домой, так потребовала мама). Но я боялась даже смотреть в сторону молодых мужчин, считала себя безнадежной старухой. Но в поезде на обратном пути неожиданно познакомилась с мужчиной. Он был неказист и несчастен на вид, сразу поведал мне печальную историю своей семейной жизни. Жена не любит, дети не понимают... Наверное, подумал, что такой дурнушке как я, можно все рассказать без опаски. Он вышел раньше в другом городе, но мы обменялись телефонами. 

Однако через день Сергей позвонил, а через неделю приехал. Через полгода я бросила работу, он - семью, и мы поселились в доме его дяди, который оказался богатым родственником. Мама и Виктория восприняли эту идею в штыки, меня тут же записали во враги семейства, да и родня Сергея ополчилась на меня: я же стала в их глазах «разлучницей» и кошмаром семьи.

Через восемь лет у нас уже росли двое сыновей. За это время от цирроза печени умерла моя сестрица, осиротив четверых малышей. Мама моя совсем постарела и измучилась от каждодневной ответственности за внуков и работы. Родня мужа примирилась с моим существованием, и дочки Сергея даже стали к нам приходить — помогать с малышами.

А однажды моя мама появилась на пороге и застенчиво, со страхом и с заплаканным лицом выдохнула: «Мусечка, у меня кроме тебя, нет никого. Кроме вас с Сережей». За спиной испуганно жались 11-летняя Зоя, 10-летний Васечка, близнецы-дошкольники — Андрей и Руслан. 

Мои племянники, дети непутевой Вики. Мы стояли друг перед другом и плакали. Я в нерешительности вспоминала слова дяди Валерия, моего единственного доброго ангела детства. Неожиданно из-за моей спины возник Сережа (он дорос до заместителя директора крупной строительной фирмы) и просто сказал: «Мама, ну что же вы стоите на пороге? Прямо как неродные...» - и пригласил их широким жестом. Сам спешил на работу.

Вот так мы и живем теперь все вместе - нас девять человек в одном доме, большом и добром. Нас навещают и дети Сергея. Спасибо Валере.