Мой ребенок – инвалид. Раньше обвиняла в этом гены моего мужа, теперь вижу, что все сложнее…

Да, жизнь с ребенком-инвалидом – не сахар, а тяжелейший труд. Изнурительный, нервный и, увы, бесперспективный. Никто из мам детей «с особенностями» не признается себе в этом даже себе. Некоторые верят. Иные живут с мыслью, что это им – послушание, данное свыше. За что-то. За грехи предков. 

Не хочу сейчас заострять внимание на этом. Я - о другом. Когда родилась моя доченька, я была на седьмом небе от счастья. В полтора годика началось все  с чем я живу до сих пор. Дочке 25, и она ведет почти растительное существование. Нет, она как раз нормально ходит, даже плавает. Читает стихи и играет на гобое. Но все равно в сумме все это – не жизнь, а каторга.

У Ариши аутизм, и я долго не могла понять, откуда она унаследовала это ужасное заболевание. Все эти годы я грешила на гены мужа. Считала его родителей полоумными, и мне теперь очень стыдно. Мы  с мужем очень часто ссорились из-за этого. Сначала была яркая вспышка  конфликта, затем вторым актом следовала гроза из моих слез. Третьей частью «балета» оказывалось двухдневное молчание. Затем – «четвертое» примирение. И хрупкий мир наступал до момента,  когда усталость и раздражение не накрывали меня до макушки. «Все бессмысленно! Бесполезно!» - кричала я в бессилии. Падала на диван, и все начиналось заново, и так - по кругу. Циклами. 25 лет. Я пыталась работать, но чувствовала, что задыхаюсь от нехватки времени, от отупляющей размеренности дней, недель, лет. 

Бросала работу. Не понимала, как живут мои подруги по несчастью. Они радовались жизни, строили при этом дома, ездили отдыхать за границу со своими больными детьми.  А я все сильнее погружалась в кошмары своего «внутреннего ада».   

- Дочка, ну не мучай ты себя так! Не мучай мужа и Аришку. Послушай меня, грешна я…

Мама впервые поговорила со мной как со взрослой. До этого она только сюсюкала со мной. А мне ведь 44 года!  Она призналась, что когда-то, когда мне было лет пять, я переболела корью, свинкой или еще чем-то, так и не поняла. После этого в голове моей начались помутнения.

В общем, психиатры назначили какие-то курсы, но мама на все это «наплевала»,  у нее начинался очередной роман. Она отправила меня к бабушке, и там я прожила целый год. Бабушка была темной и думала, что все хвори можно  вылечить подорожником и козьим молоком. У нее было окочено только восемь классов школы, и официальной медицины она вообще не признавала, тем более такой, как психология, психология, психиатрия и нейрохирургия. Она называла все это «баловством» от безделья и я целый год сидела просто дома – одна с кошкой и собакой.

Роман мамин закончился, я вернулась к ней. И все стали делать вид, что проблема «рассосалась», что ничего и не было. В медкарте у меня, естественно, ничего оказалось не записано. А значит, и лечения не требуется. 

- Милая моя, прости меня, - тяжело говорила мне мама. – У тебя не все в порядке, но ты не виновата в этом. Виновата я. Гены не мужа твоего, а твои и наши. И вина на мне.

Поэтому хочу предостеречь всех женщин, которые спешат обвинить в болезных детей своих мужей или их предков. Покопайтесь в себе, своей родословной.

Возьмите вину на себя. Это сложно, но благородно. Я свой выбор сделала. И семье наступил, если не мир,  то пришло какое-то хрупкое равновесие.