Мой сын стал настоящей стеной, до которой нельзя достучаться

Если честно, я думала, что переходный возраст – это что-то вроде легкого бриза, который немного потреплет нервы. Ан нет! Это настоящий ураган, в котором ты пытаешься докричаться до собственного ребенка, а в ответ – тишина, будто в скале пустота.
Это ж как будто в стенку горохом кидаешься! Только стучаться-то уже кулаками больно. Главное в этой круговерти – не лезть на рожон, как бы не чесались руки. Ультиматумы, угрозы... Фу, какая гадость! Только оттолкнешь окончательно. Нужно стать ему другом, влезть в его странный мир, понять, что за музыка у него в наушниках и почему эти дурацкие кроссовки – предел мечтаний. Может, тогда, глядишь, он хоть одним ушком в твою сторону повернется.
Нашему Игорьку как раз пятнадцать стукнуло, девятый класс. И вот уже год мы с мужем ведем эту священную войну с ветряными мельницами под названием «переходный возраст». Прошли, считай, все круги ада.

Сначала был этап «кнута». Ругали, отбирали телефон, запрещали гулять. Результат? Стал еще злее и закрытее. Поняли, что тупик. Перешли к «прянику», вернее, к его насильственной версии. Таскали его вместе с нами в кино, к друзьям, заставляли «весело» проводить время за совместной уборкой. Эффект? Ноль. Словно между нами прозрачная, но невероятно прочная стена вырастала с каждым днем.
Подруги шептали: «Сходи к психологу!». А я как представлю, что нужно его туда за шиворот тащить… Да он скорее из окна выпрыгнет, чем пойдет. Отказалась от этой затеи.
А потом пошли двойки. Круглый хорошист – и на тебе, хвосты по всем предметам. Классная руководительница уже меня, как на работу, вызывала. «Мария Сергеевна, примите меры!». А какие меры, если я уже и так все перепробовала?
А потом случился детектив. Открываю я как-то электронный дневник, а там… за целую неделю ни одной оценки, ни одного отметки о присутствии. У меня молотком в висках застучало. Но как?! Я же сама каждое утро его к воротам школы подвожу и в обед забираю!

В панике набираю классную.
–Алло, Иван Петрович, это мама Игоря Иванова. Скажите, а Игорь на уроках был?
–Да вот, Мария Сергеевна, его уже неделю не видно. Я думал, заболел. Все в порядке?
У меня рука задрожала.
–Да-да, все хорошо, просто приболел слегка, – выдохнула я, сама не своя. – На следующей неделе выйдет.
Бросила все, помчала к школе. К концу уроков как раз подъехала. Сижу в машине, а меня аж трясет – и от злости, и от страха.
Вот он выходит. Спокойный такой, уставший. Садится на пассажирское сиденье.
–Ну как в школе? – спрашиваю, из последних сил пытаясь голос сделать ровным.
–Нормально, – отрезает он, даже глазом не моргнув. – Поехали быстрее, я вымотался, поспать хочу.

–Спааать? – у меня внутри что-то щелкает, и сдерживаться уже нет сил. – А про школу матери ничего рассказывать не хочешь?!
–Мам, ты чего орешь? – бурчит он, насупившись. – Голова и так раскалывается.
–Я только что говорила с Иваном Петровичем! Который утверждает, что тебя в школе НЕ БЫЛО ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ! – кричу я, и стекла, кажется, дребезжат.
Он замирает на секунду. Я вижу, как в его глазах пробегает паника, но он быстро берет себя в руки.
–Да вре-ет он все. Ты же сама меня привозишь и забираешь, – врет он с таким нахальным видом, что у меня дыхание перехватывает.
–В том-то и дело! – почти шиплю я. – Куда ты тогда пропадаешь, если до уроков не доходишь?!
–Мам, ну хватит уже мозг компостировать, – отмахивается он и демонстративно утыкается в окно.
Терпение мое лопнуло. Я щелкнула кнопкой центрального замка.
–Значит так, Игорь. Мы отсюда никуда не уедем, пока ты мне честно не скажешь, где ты шляешься и с кем.
Он на меня посмотрел с таким ледяным безразличием, что мне стало по-настоящему страшно.
–Ну и ладно, – пожал он плечами. – Я и здесь поспать могу.
Достал наушники, воткнул их в уши и закрыл глаза. Я сидела еще минут десять, глядя на его наигранно-спокойное лицо, и понимала – я в полном отчаянии. Он предпочел сделать вид, что спит, лишь бы не разговаривать со мной.
В тот вечер, вернувшись домой, я первым делом взяла телефон. Не к подругам, а к специалисту. Я записалась к психологу. Потому что стало ясно – помощь нужна в первую очередь мне. Я сама схожу на эти сеансы, научусь дышать ровнее. А уж потом, глядишь, и до сына получится достучаться. Или хотя бы найти в его стене потайную дверцу.