Моя соседка вышла замуж за араба моложе ее на 25 лет и уехала из России навсегда

Стою в очередь к окошечку регистратуры в наркодиспансере. Мне очень нужна справка, что я там не стою на учете – для медкомиссии на автомобильные права. Впереди меня - странная пара. Ей - под пятьдесят, мужчине лет около 25-30. Она крупная и статная, яркая и с макияжем, волосы в косах до пояса. Он – «мелконький», горбоносый и прыщавый. У нас таких зовут «плюгавенький». Но парень-азиат уверенно что-то говорил женщине на своем языке, она переводила в окошечко. 

Неожиданно я узнала в женщине свою бывшую соседку. Я уехала из родительского дома лет пять назад, а мама продолжает в нем жить и рассказывала мне, что Ирина (так звали соседку) ходит в какую-то секту и водит туда 17-летнюю дочь. «Ходят на пару уже давно на окраине города, - тревожилась мать. – Там песни поют, журналы какие-то читают». Но маму больше всего беспокоило, что в сектах отбирают у «посетителей» и членов «собраний» деньги и даже жилье. Сначала – «десятину», то есть десятую часть всего дохода человека или семьи. А там – как пойдет, и насколько «адепт» поддастся на уговоры и требования своих «духовных наставников». Мы с мамой не раз слышали по телевизору и из газет про такие печальные истории, когда люди теряли, попав в эти секты, все имущество, а то и похуже истории заканчивались. 

Так и вышло! Вскоре мама рассказала, что Ирина «за копейки» продала роскошную квартиру на четвертом этаже, а сама куда-то исчезла. «И ведь никак нельзя этому помешать, - сокрушалась мама. – Отдают-то эти лопухи все добровольно. А потом и сами в рабство попадают. Или умирают при странных обстоятельствах».

Я окликнула Ирину перед окошечком, все еще не веря, что передо мной – именно она. Она узнала меня, но застеснялась, смутилась. Но я не могла не расспросить ее – хотя бы немного. Оказалось, что этот парень – ее муж. Он моложе ее на 25 лет, но это «все нормально», по ее мнению.

Дочка ее тоже вышла замуж в Египет, и все они живут где-то на окраине Каира. Ведут хозяйство, у них куры и еще масса каких-то домашних животных. Квартиру они продали, и вот для того, чтобы получить визу или еще какой-то документ для Шакира (при этом она кивнула на своего плюгавого спутника, который оказался ниже ее ростом на полголовы), нужна справка от психиатра. Ирина заметно нервничала, и я перестала задавать вопросы. И так все было ясно. «Как же ты с ним с таким спишь-то?» - вертелся на языке единственный глупый вопрос, который меня мучил. Она – «пожилая» дама под сто килограммов, он мальчишка примерно - 65. Неожиданно тетка в регистратуре поняла, чего хочет эта странная пара, и выкрикнула из нутра регистратуры: «Вашему мужу не нужна такая справка, зря пришли!»   

    

Ирина растерянно и в то же время облегченно дернула лицом, наклонилась и что-то быстро-быстро и пролепетала на ухо Шакиру. Он развернулся и пошагал к выходу. Ирина шепнула мне гордо: «Приняла мусульманство. Маме привет». И, как будто спохватившись, виновато прибавила: «Наверное, больше не увидимся. Улетаем в Каир через неделю». 

Мы и правда, больше не виделись. Сначала начался локдаун и все эти коронавирусные дела, затем мир сотрясли еще более грозные катаклизмы. Я вижу ее как сейчас: в белом полупрозрачном платке она оглянулась на прощание, махнула своими толстыми косами и исчезла в дверном проеме диспансера.

Хочется верить, что с ней все хорошо, и она нашла-таки свое счастье. Но мы с мамой все время гадаем: «И что ей не жилось в нашем тихом северном городке?..»