- Моя внучка болеет, а ты жалеешь какую-то старую квартиру ради семьи, - упрекала меня свекровь

У нас с мужем все шло по плану. Мы смогли взять в ипотеку двухкомнатную квартиру, сделать в ней ремонт. Три года назад мы с Лешей и маленьким Толиком туда перебрались, стали обживаться. А до этого мы жили в однушке, которая мне в наследство от бабушки досталась.

А вот у золовки моей все было не очень. Даша развелась с мужем, осталась одна с дочкой на руках. Ее бывший оставил ей и ее дочке Свете двушку, но с условием, что она не будет подавать на алименты.

Некоторое время назад Света стала плохо себя чувствовать. Даше повела ее на обследование. Диагноз девочке поставили неутешительный. Ей требовалась операция, которая стоила денег. Ее можно было сделать бесплатно, но была очередь, а тянуть нельзя было.

Неделю назад свекровь мне позвонила. Она попросила дать трубку Леше, что я и сделала. Я поняла, что речь пойдет про Свету.

- Поговорю, мама, хорошо, - слышала я только от Леши. – Я передам ей твои слова.

После разговора Леша обратился ко мне. И просьба его была неожиданной. Точнее, просьба была не его, а его матери.

- Твоя однушка будет спасением, - сказал Леша. – Она же простаивает сейчас. Сдавать ее ты не хочешь. Если ты ее продашь, то у Светы будет шанс раньше попасть на операцию.

Я не могла так поступить. Эта квартира была тем единственным, что мне осталось в память о бабушке. Не хотела я лишаться этого угла, который принадлежал лично мне.

Леша не стал настаивать. Он позвонил маме, сказал, что мы помочь не можем. Я думала, что Ирина Леонидовна успокоится на этом, не будет больше эту тему поднимать. Но она решила зайти дальше.

На следующий день она пришла к нам с Дашей и Светой. Девочка была бледной, еле говорила. Золовка же была с заплаканными глазами.

- Ты же видишь, Ника, как тяжело людям! – кричала свекровь. – Я не могу смотреть, как страдает моя дочь, как мучается моя внучка. Тебе нужно немедленно выставлять на продажу свою квартиру! Мы не обойдемся без этого.

- Я не буду продавать свое единственное жилье, - четко сказала я. – У меня от бабушки тогда не останется ничего. И Толику в будущем эта квартира лишней не будет.

Проблема в том, что этот вариант единственным не был. Можно было продать трешку, в которой Ирина Леонидовна жила одна. После этого свекровь могла бы переехать к дочери и помогать ей со Светой. А еще Даша могла двушку продать и поселиться с дочкой у мамы. Эти варианты я озвучила.

- А еще можно продать нашу ипотечную квартиру, но в этом случае я подам на развод, - сказала я. – А сын Ваш тогда к Вам переедет.

Свекровь стала верещать, кричать, говорить, что я – эгоистка. Но Леша неожиданно встал на мою сторону.

- Мама, а ведь Ника дело предлагает. Почему ты ради семьи не хочешь ничем пожертвовать?

Ирина Леонидовна буквально взбесилась, когда это услышала. Она сказала, что ноги ее больше в нашем доме не будет, что знать она нас не хочет. И золовка повторила примерно то же самое.

Свекровь ушла, попросила больше ее не беспокоить. Я думала, что на этом история закончится, что мы будем жить спокойно.

Но только Ирина Леонидовна каждый день звонит теперь. Она твердит Леше, что он неправильную жену выбрал, что ему пора разводиться, раз я не хочу продавать однушку.

- Комнату можешь снять. Нет ничего такого, что ты ради племянницы своей неудобства потерпишь. И не собираюсь я тебя со свету сживать. Не выдумывай то, чего нет.

У меня не было слов, впрочем, у Леши тоже. Он послушал пару раз маму, а потом вообще перестал брать трубку на ее звонки. И после этого мы стали жить спокойно.