Муж докапывался до меня из-за каждой мелочи, чтобы самоутвердиться

Всегда это начиналось внезапно. Его замечания впивались в кожу, как мелкие иголки. Особенно при людях. 

— Алина, что это? — отчетливо произнес Максим. — Нож — справа. Всегда. 

Я покраснела. За нашим столом сидели ключевые клиенты. 

— Я просто хотела отодвинуть его, — прошептала я, чувствуя, как горит лицо. 

— Ладно, не оправдывайся. Смотри и запоминай. Для чего эта пара приборов сверху? 

— Для десерта. 

— Угадала. А эта ложка с широким краем? 

— Для устриц, — выдохнула я. 

— Ну вот, прогресс налицо. Исправим тебя. 

Он сиял от удовольствия. Ему нравилось быть моим персональным тренером по жизни. Позже, когда стол почти опустел, он решил развлечь собравшихся историями о моей «неуклюжести». 

— Представляете, в Шанхае она умудрилась заказать на весь номер несметное количество еды по телефону, не зная языка! Я проснулся от стука в дверь — а там целый полк официантов с подносами! Ха-ха! 

Никто не смеялся. Его прямой руководитель вежливо улыбнулся и заговорил про квартальные отчеты. 

Возвращаясь ко мне, Максим не унимался: 

— Хоть бокалы теперь не перепутаешь? А то в прошлый раз… 

Именно после того раза я и прочла всё о столовом этикете. 

— Для белого вина — этот, — безразлично указала я. 

— Отлично! Скоро и беседу светскую поддерживать научишься. Главное — не сутулься. На нас смотрят. 

Мне казалось, я слышу, как скрипят его шестеренки контроля. Он искренне верил, что лепит из меня идеал. А я лишь молчала, помня тот случай в Шанхае. Правда отличалась от его байки. Я не заказывала еду. Я пыталась вызвать врача, потому что ему стало плохо, а я паниковала. Но он потом сказал, что я все перепутала и опозорила его. 

Однажды вечером, за ужином, я не выдержала. 

— Максим, можно, без этих уроков при посторонних? Если тебя раздражает, как я ем, скажи мне это наедине. 

— Милая, это же во благо. На людях стыдно — значит, запомнишь быстрее. 

Со мной всегда что-то было не так: походка, прическа, темы для разговора. 

Наступил день, когда я решилась на изменение. Я сменила пробор на модную волну и подстриглась. 

— Боже правый, что это? — он осмотрел меня с ног до головы. — Это же совершенно скрывает твои скулы! И подчеркивает… в общем, не самое выигрышное. Кто это тебя так подстриг? Мастер-самоучка? 

— Мне нравится, — упрямо сказала я. 

— Ну, раз нравится… Видимо, чувство стиля нужно еще долго культивировать. 

Это была последняя капля. Он мог критиковать мой ум, мои знания, но не мой вкус. 

— А тебе не хочется услышать о своих недостатках? — спросила я. — О том, что ты путаешь Босха и Брейгеля, когда рассказываешь своим друзьям о культуре? Или что оставляешь носки под кроватью? Я же не устраиваю из этого публичных чтений. 

Он онемел от неожиданности. Затем последовала тишина, растянувшаяся на два дня. 

А в понедельнике меня вызвал директор. 

— Алина, мы рассматриваем вашу кандидатуру на пост руководителя отдела. 

Я замерла. Это место прочили Максиму. 

— Но… мой муж… 

— Его результаты говорят сами за себя. Он слишком увлечен созданием имиджа, а не работой. 

Я не дала ответа сразу. Вернувшись к своему столу, я украдкой взглянула на мужа. Он что-то яростно печатал, его лицо было злым. 

Вскоре он резко встал и направился в кабинет шефа. Через пятнадцать минут дверь распахнулась. 

— Собирай вещи! — его шепот был хриплым и громким. — Я уволился. И ты увольняешься. 

Весь отдел замер. Я подняла на него глаза. 

— Нет. 

— Что? После всего, что они мне сказали? Ты останешься здесь работать? 

— Да. Мне нужна эта работа. 

Его лицо побелело. 

— Тогда это конец. Всему. И нашему браку тоже. Несмотря на все, что я для тебя сделал. 

Он развернулся и ушел. Я не стала его останавливать.