Муж ушел к другой, когда она родила ему ребенка, а после того, как выяснилось, что ребенок не его – приполз назад

Когда Сергей сообщил, что уходит, потому что Катя ждет его ребенка, мир рассыпался на осколки. Мы мечтали о детях годами, безуспешно проходя обследования, а тут – раз, и он стал отцом, только не со мной. Его чемодан, глухо щелкнувшая дверь – вот и все прощание. Я осталась в моей слишком тихой квартире, где каждое напоминание о нем – от потертой кружки до фото в рамке – жгло, как раскаленный уголь. 

Глупая, я еще плакала. Плакала о его предательстве, о нашем нерожденном ребенке, о том, что чужая женщина подарила ему то, что я не смогла. Месяцы были похожи на жизнь под толстым слоем льда – я функционировала, работала, даже улыбалась коллегам, но внутри – пустота и вечный холод. 

Слух дошел до меня через общих знакомых, шепотом, с неловким сочувствием: «Представляешь, тот ребенок… не Сергея. Катя, оказывается, еще с кем-то крутила». Ирония судьбы была горькой, как полынь. Он променял семнадцать лет на иллюзию отцовства, а получил лишь публичное посмешище. 

И вот он стоит на пороге. Не прежний самоуверенный Сергей, а помятый, с отчаяньем в глазах. 

— Рита… — его голос дрожит. — Можно войти? Поговорить. 

Я не отступаю, преграждая путь. Холодный металл дверной ручки успокаивающе давит на ладонь. 

— Говори. Отсюда. 

Он переминается с ноги на ногу, не смотрит в глаза. 

— Рита, я… я знаю, что совершил непростительное. Я был слеп, глуп… Эта Катя… она меня обманула! Ребенок… — Он кашлянул. — Он не мой. Я такой дурак! Мне так жаль… 

В его словах не было раскаяния за боль, причиненную мне. Только обида на то, что его самого обвели вокруг пальца. Во мне что-то окончательно затвердело. 

— Жаль? — повторила я спокойно. — Жалко, что он не твой? Или жалко, что твой «счастливый» побег оказался фарсом? 

— Не надо так! — он попытался зайти, но моя неподвижность остановила его. — Рита, я осознал! Осознал, что потерял самое главное. Тебя. Нашу жизнь. Я был идиотом! Дай мне шанс, прошу! Я все исправлю, мы начнем все сначала, попробуем еще раз… 

Он говорил, говорил, его слова – дешевая мишура, пытающаяся прикрыть гнилую суть предательства. Я смотрела на этого человека, которого когда-то любила больше жизни, и не чувствовала ничего, кроме глубочайшего презрения и усталости. 

— Сергей, — прервала я его поток самооправданий. — Ты ушел, когда ей понадобилась твоя поддержка. Ты бросил меня, когда я была сломлена. Ты предал все, что было между нами, ради призрака своего отцовства. А теперь, когда этот призрак рассеялся, ты приполз обратно? Думаешь, я — запасной аэродром? Место, куда можно вернуться, когда другие варианты не сработали? 

Он побледнел, рот его беспомощно открылся. 

— Но… Рита… Любовь же… Мы же столько лет! Я ошибся! 

— Ошибка? — усмехнулась я горько. — Нет, Сергей. Уход к другой, когда она носит твоего предполагаемого ребенка, пока твоя жена плачет над пустой колыбелью – это не ошибка. Это осознанный, подлый выбор. И точка невозврата. Ты переступил черту. Назад дороги нет. 

Я увидела, как в его глазах погас последний проблеск надежды. Он понял. Понял, что его жалкий спектакль раскаяния провалился. 

— Я… я не знал, что она… — начал он жалко. 

— Знаешь что? — Я перевела взгляд куда-то за его плечо, в пустой коридор. — Мне все равно. Мне все равно, кто отец того ребенка. Мне все равно, как тебя обманули. Твое предательство – вот что навсегда вписано в мою историю. И оно не имеет срока давности. Уходи. И не возвращайся. Никогда. 

Я начала закрывать дверь. Медленно, неотвратимо. 

— Рита, подожди! — он уперся ладонью в створку. — Неужели ничего? Ни капли жалости? Ни шанса? 

Я встретила его взгляд в последний раз. 

— Жалости? — повторила я. — К тебе? Нет. Шанса? Ты свой шанс растоптал. Прощай, Сергей. 

Дверь закрылась. Не было слез. Было лишь огромное, всепоглощающее облегчение. Дверь в прошлое захлопнулась навсегда. И это было единственно правильное решение.