Мы договор не составляли, поэтому могу выгнать вас в любой момент! — заявила свекровь

Мы переехали к свекрови два месяца назад, после того как дом, где находилась съёмная квартира, пошёл под снос. «Поживёте в моём доме, пока не найдёте новую», — сказала тогда Светлана Викторовна, целуя сына в щёку. Я благодарила, предлагала платить за коммуналку, но она махнула рукой: «Семья — не арендаторы».  

Первые недели всё шло гладко: я готовила, свекровь хвалила мой ягодный рулет, Максим возил её на дачу. Потом начались «советы». Я молчала, напоминая себе, что это ее дом.  

Но сегодня она перешла черту. Утром, за завтраком, я сказала, что нашла квартиру. «Переезжаем через две недели», — обрадовалась я. Светлана Викторовна вдруг побледнела: «То есть вы… бросаете меня одну?» Максим попытался успокоить: «Мама, мы в десяти минутах езды». Она встала и вышла, хлопнув дверью.  

А теперь этот спектакль на кухне.  

— Вы тут обнаглели! — её голос был таким, будто она репетировала эту речь. — Моя ванная — как общественный туалет после вас! Полотенца мятые, вода по полу… 

Я посмотрела на идеально вытертый кафель. 

— Мы убираемся каждый день, — начала я, но она перебила: 

— И даже спросить не можете, что трогать! Мои сервизы, мои книги! Вы как… захватчики!  

Максим вбежал в кухню, держа в руке отвёртку. 

— Мама, что случилось? 

— А ты! — она повернулась к нему. — Ты даже не заметил, что они сломали папины часы? 

Я вспомнила: вчера Миша, наш пятилетний, задел полку в гостиной. Часы упали, стрелка отломилась. Мы с мужем хотели отнести их в мастерскую, но еще не успели.  

— Мы починим… — начал Максим. 

— Не надо! Мы договор не составляли! — Светлана Викторовна вытерла воображаемые слезы краем фартука. — Забирайте свои вещи и съезжайте. Сегодня.  

Всё внутри похолодело. 

— Но квартира ещё не готова, — прошептала я. — Хозяйка делает ремонт… 

— Не мои проблемы. Вы же взрослые люди.  

Максим пытался договориться: 

— Мама, мы не можем сейчас… 

— Значит, будете спать в парке! — она резко открыла шкаф и достала наш чемодан, бросив его на пол. — Или вы думали, что будете тут вечно сидеть на моей шее?  

Пока муж уговаривал её в гостиной, я металась по комнате, скидывая детские игрушки в коробки. Руки дрожали. Где взять деньги на отель? Как объяснить Мише, что его динозавр останется здесь, под кроватью? За дверью слышались голоса: «Ты всегда её защищаешь! Она тебя против меня настраивает!»  

Через час мы стояли у подъезда с чемоданами. 

Первые сутки ночевали у моей сестры, втиснувшись на её диван. Максим звонил матери — та не брала трубку. Утром хозяйка квартиры неожиданно сообщила: «Извините, но я передумала сдавать. Племянник переезжает».  

Теперь мы в гостинице. Максим ищет варианты, я пишу резюме — надо срочно найти вторую работу. Миша рисует бабушкин дом и плачет.  

А что, если она права? Может, мы и правда вели себя как захватчики? Вспоминаю, как в первый день переезда Светлана Викторовна попросила не ставить наши фото на её комод. «Места мало», — сказала тогда. Для неё мы так и остались чужими, случайными людьми в её идеально расчерченном мире.  

Максим до сих пор верит, что это временная ссора. «Она остынет, и всё наладится», — говорит он. Но я вижу его лицо, когда он тайком проверяет телефон. Ни звонков, ни сообщений.  

Вечером Максим принёс конверт. Внутри — ключи от её дачи. «Подбросили в почтовый ящик, — сказал он. — Наверное, мама…» 
Мы не поехали. Отправили ключи обратно с курьером.