Невестка обижается, что я не беру ее дочь на отдых, и говорит, что я не люблю внучку

Я вытерла руки и потянулась за телефоном. Опять Ирина. Третье сообщение за утро. «Достала уже», — пронеслось в голове, пока я открывала чат. 

— Ольга Викторовна, ну как насчет Кати? Берете ее с собой? — светилось на экране. 

Я глубже уселась в кресло. Этот разговор преследовал меня две недели, с тех пор как я сказала, что еду на море с Соней, внучкой от дочери Ани. 

— Опять она… — пробормотала я, набирая ответ. — Ирина, я же объясняла. С двумя детьми, особенно когда одна — подросток, мне не справиться. Мне же отдых нужен, а не каторга. 

Телефон завибрировал почти сразу. 

— Ольга Викторовна, я просто не понимаю! — звонкий голос невестки. — Почему Соню берете, а Катю — нет? Она ведь тоже ваша внучка! 

Я сжала телефон. 

— Ирина, Соне всего четыре! Она маленькая, слушается. А Кате двенадцать — возраст, характер… 

— То есть вы прямо признаете, что у вас внучки любимые и нелюбимые? — в голосе Ирины задрожала обида. 

— Не говори ерунды! — я почувствовала, как кровь приливает к лицу. — Просто с Соней мне реально легче. Она не будет спорить из-за панамки или убегать куда глаза глядят! 

— А еще она дочь вашей родной дочери, а не моя, да? — язвительно вставила невестка. 

— При чем тут это?! — возмутилась я. — Я люблю обеих! 

— Тогда почему Катю не берете? Она так мечтает о море! Мы с Андреем в этом году не сможем — работа, ипотека… 

— Ирина, мне шестьдесят два! Я физически не услежу за двумя разновозрастными детьми на курорте! — голос мой стал резче. — Помнишь прошлый раз? Катя сбежала с мальчишками с пляжа, я ее час искала! 

— Ей было десять! Она уже взрослее. 

— Вот именно! Теперь она «взрослая» и будет делать, что захочет! 

Тишина в трубке. Потом Ирина сказала тихо, но отчетливо: 

— Бабушка… а любит не всех внуков одинаково. 

— Ирина! — вскрикнула я. — Как ты смеешь! 

— Говорю, как есть. Катя вчера ревела, узнав, что Соня с бабушкой едет на море, а она — нет. 

В груди кольнуло. Остро, неожиданно. Но я быстро прогнала это чувство. Я имею право на отдых! Не на бесконечный стресс из-за строптивого подростка. 

— Решение принято, Ирина. Извини. — Я старалась говорить твердо. 

— Понятно, — ледяной тон. — Обязательно расскажу Андрею, как вы относитесь к его дочери. 

Я положила телефон. Теперь жди звонка от сына. Я закрыла глаза, пытаясь представить шум моря, а не предстоящие упреки. Но вместо этого перед глазами встало лицо Кати — обиженное, несправедливо, по ее мнению, обделенное. И Сони — светловолосой, доверчивой, для которой я была центром вселенной. Разве я виновата, что с одной спокойно, а с другой — как на минном поле? Разве виновата, что Соня — это солнечный лучик, а Катя все чаще напоминает упрямую, едкую Ирину? 

Сын позвонил через час. Без приветствий. 

— Мам, что за история? Почему Катю не берешь? — голос был напряжен. 

— Андрюша, я уже устала объяснять, — вздохнула я. — Мне шестьдесят два. Хочу отдохнуть, а не нянчиться с двумя детьми разного возраста. Соня маленькая, с ней проще. 

— А Катя, значит, «сложная»? Недостойная? — в его тоне прозвучала та же обида, что и у жены. 

— Я не это сказала! — защищалась я. — Просто она уже не ребенок, ей со мной неинтересно будет! 

— Мам, ты несправедлива. Катя тебя очень любит. 

— И я ее люблю, сынок! Но я не справлюсь. Поверь мне. 

Молчание. Потом холодно: 

— Ладно, мам. Понял. 

Он бросил трубку. «Неужели я и правда несправедлива?» — пронеслось в голове. Нет. Я просто трезво оцениваю свои силы. Соня — ангелочек, Катя — ураган. Разве я виновата, что хочу тишины? Но щемящее чувство вины, как заноза, осталось. Я встряхнула головой, будто сбрасывая тяжелые мысли. Нет. Решение принято. Я еду отдыхать с Соней. Хватит с меня семейных драм. Пусть думают, что хотят. Я заслужила свой покой.