– Обязательно было на людях позорить? – спросил мужчина, сделавший мне предложение руки и сердца

Мы ехали в такси молча, но я чувствовала, как от Антона исходят волны самого настоящего бешенства. Он продержался до лифта в нашей многоэтажке. 

— Ты это специально? Надо было на людях меня опозорить? — выдохнул он, входя в прихожую и швыряя ключи на тумбу. 

Я сбросила туфли, ощущая прохладу паркета под распухшими ногами, и прошла в гостиную, не удостоив его ответом. Он последовал за мной. 

— Даже не собиралась, — сказала я, наливая себе минеральной воды. — Просто я не ожидала, что ты будешь решать такие вопросы вполоборота к симфоническому оркестру. Мы не в голливудском фильме, милый. 

— Могла бы просто взять кольцо! — взорвался он. — Чтобы я не выглядел идиотом на глазах у всего ресторана! А потом, наедине, мы бы все обсудили… 

— Антон, ты с кем меня путаешь? Я не собираюсь играть в ваши дурацкие игры ради сохранения чьего-то лица. — Я отхлебнула воды и посмотрела на него поверх края стакана. — Кстати, о кольце. Откровенный ширпотреб. Ты что, в ювелирном ларьке на вокзале покупал? 

— В салоне! — оторопело буркнул он. 

— Ну, значит, из коллекции «на отказ». — Я поставила стакан и прошла мимо него, устраиваясь на диване. — Ох, как хорошо! Лучше бы сразу домой поехали. Дешевле бы вышло, и ноги бы не отвалились. И твои музыканты — ставь им кол. Фальшивили, будто их нанимали по скидке. 

— Да ты просто бездушная! — прошипел он, плюхаясь в кресло. — Я тебе душу раскрываю, жизнь предлагаю, а ты! 

— Предлагаешь то, что мне уже неинтересно, — просто сказала я. 

Он смотрел на меня, не понимая. 

— Лера, но ты же… Ты же сама всего пару лет назад говорила о семье, о детях. Ультиматумы ставила. Что случилось? 

Вопрос был настолько искренним, что мне пришлось сесть. 

— Антон, «пару лет»? — я не сдержала усмешки. — Милый, с того самого «ультиматума» прошло шесть лет. Шесть. За это время я научилась получать от жизни всё сама. Сама купила эту квартиру. Сама езжу на море, когда хочу. Сама решаю, во сколько мне приходить домой. Мне больше не нужно ждать, пока ты «созреешь». 

— Но я сейчас созрел! — в его голосе зазвенела настоящая боль. — Мне тридцать девять, у нас всё есть! Деньги, статус… Идеальное время для семьи! 

— Для тебя — возможно. Для меня — нет. Твой поезд ушел, милый. Со всеми остановками. 

— Это почему? — он сжал кулаки. 

— Потому что я не хочу менять свою устроенную, комфортную жизнь на ночные кормления и вечные споры о том, кто сегодня моет посуду. Я уже прошла тот этап, когда это было в приоритете. Ты опоздал. 

Он сидел, сгорбившись. Я видела, как шестеренки в его голове наконец-то начали прокручиваться и складывать пазл из оброненных мной фраз и лет, что пролетели между нами. 

— Значит, всё? — спросил он глухо. 

— Для нас как для семьи — да. Для нас как для двух взрослых людей, которым хорошо вместе… пока не надоест — еще нет. Выбирай. 

Он не ответил. Я встала, прошла в спальню. Он уехал к себе. 

Мы больше не вспоминали тот разговор. Потом еще какое-то время встречались, но прежней легкости не было. Он все ждал, что я передумаю. А я просто ждала, когда он поймет, что я уже не та девушка, что мечтала о белом платье. Она осталась там, в прошлом, где ее мечты разбились о его неготовность. 

А я осталась здесь. В своей квартире. Со своей жизнью. Без его колец и симфонических оркестров. И мне было хорошо.