Она помешалась на биодобавках и стала как зазомбированная…

Лидка была первой красавицей нашего курса. Обаятельная, шустрая, всегда нравилась парням. Мужики липли к ней как мухи на мед. Но Лидка не давалась: ждала принца. На третьем курсе Лидка отчаянно влюбилась в парня-спортсмена. Но, как бы сказали сейчас: «Что-то пошло не так». Предмет ее любви сам «не давался» и не поддавался Лидкиным чарам. И тут ее заклинило. Она перестала есть, похудела, хотя и так была Дюймовочкой, метр пятьдесят ростиком, худенькая.

Ходила по общежитию как тень. Плакала, страдала, и никто ей не мог помочь. Мы тогда молодые были, не понимали, что никакая это не любовь. Это – гормоны, это - дурь. И нам бы вот тогда взять ее за шиворот, тряхнуть. Сказать ей, мол, Лидочка, три к носу, все пройдет! И увезти ее куда-то далеко, утащить, отвлечь!

Но молодость не знает жалости, у нее нет жизненного опыта. Ей трудно рассмотреть серьезное – каждый занят собой, и не до рефлексии чужих поступков и судеб.

В общем, Лидка наша написала заявление и отбыла в никуда. И тогда еще мы не поняли: никто ее не пытался остановить, удержать, вразумить. Мол, парней на ее веку еще будет много, а вот образование в ее деревне никто не даст. Пропала наша Лидка, как и не было. 

После окончания института мы краем уха услышали информацию, что Лидка все же перевелась на заочное отделение, что вроде бы окончила, что вроде… 

Но знающие люди уверяли, что замуж так и не вышла, работает в детском саду. Но своих детей нет. 

Спустя годы я попала в соседний город и пришла в гости к дальней родственнице. Оказалось, она помнила нашу Лиду и даже примерно знает, где она живет. Лидка перебралась в соседний райцентр.

- А пошли к ней в гости? – неожиданно брякнула она.

- Ну, не знаю, как-то неудобно без приглашения… - уныло протянула я. Ворошить институтские ностальгии мне никак не хотелось. И не зря.
…Обшарпанные двери со скрипом рявкнули. На пороге стояла растрепанная женщина в рваной футболке, стоптанных «бабушкиных» тапках-галошах. Потухший взгляд, радости во взгляде мы не уловили.

- Девчонки? Вы?.. – как-то нехотя окинула взглядом  непрошенных гостей, то есть нас. Как будто вчера расстались. Лидка нас узнала! В голове мгновенно пронеслось: «Я бы тебя на улице никогда не узнала!»

Мы прошли. Заваленная хламом комната, кругом «несвежие» мягкие игрушки, круглые как арбузы, пакеты с тряпьем. Много пакетов! Присели на краешек дивана. Лидка начала что-то говорить, и мы поняли, что у нее почти нет зубов.

- Вы знаете, я принимаю только биодобавки! – сходу заявила нам Лидка. И только тут мы заметили что, кроме игрушек и прочего хлама, в комнате полно коробочек и круглых разноцветных баночек. Мудреные иностранные названия, пакетики, ящики. Лидка взахлеб поведала нам, что много лет употребляет эти химикаты «от всего»: от депрессии и от набора веса, от всех болезней и для профилактики этих же болезней.

Мы были поражены: вид самой Лидки полностью опровергал ее пропаганду. Она растолстела, выглядела нездоровой, и эти зубы, и тусклые торчащие волосы… Унылый взгляд, одиночество.

А она все трещала нам про эти добавки, не могла остановиться, и только в конце своей речи пожаловалась, мол, денег не хватает. Мать недавно умерла, а до ее смерти жили на пенсию мамы. Растет долг за квартиру и, «если бы не биодобавки», она тоже давно бы ушла в мир иной. 

Лидка встала, открыла коробочку и высыпала себе на ладонь горсть синих ампулок. Проглотила одним махом, и глаза ее стали чуть счастливее:
- Знаете, как помогают? Только вот сволочи, дорогие…

- Зазомбированная, - подумала я.

- Сумасшедшая, - шепнула мне родственница, когда Лидка встала к окну. И мы ушли.