– Они у нее богатые, – с завистью сказала свекровь о моих родителях, как только увидела квартиру

Я уже три года работаю в крупной компании. Гением себя не считаю, но у меня цепкая хватка, отличная память и страсть к этому делу. Мой мир – не книги, а строчки кода. Мои виртуальные "станки" гудят по всему миру, а я получаю за это в разы больше своих друзей. Каждая копейка уходила в эту квартиру. Родители помогли, часть взяла в банке. Я просчитала: через два года долги покрою. А пока – ремонт. 

Одиночество – не мое. Влюблялась я легко, но настоящая близость пришла с появлением Вадима. Познакомилась с ним на конференции по кибербезопасности. Умный, скромный, симпатичный. Расписались через месяц после предложения. Свадьба была скромной – зачем пускать пыль в глаза? Мы и так были счастливы. 

Наутро Вадим подсел ко мне: 

— Ну что, сколько твои дали? — спросил он небрежно. 

Я поняла сразу. Родня скинулась деньгами – практично. 

— Полтора миллиона, — ответила я. 

Его брови взлетели. 

— У меня… примерно столько же, — соврал он. Было видно: его родня скупилась. 

— Пусть останутся у тебя, — предложила я. — А я свои вложу в квартиру. Ты не против? 

— Конечно нет! — Он выдохнул с явным облегчением. 

Переехали. Вадим сразу привел в гости мать, Елену Николаевну, и сестру Ларису. Свекровь, осматривая пустую кухню, буркнула: 

— А они у нее богатые, — это было утверждение, не вопрос. 

Потом они увидели спальню – единственную обставленную комнату тогда. 

— По-царски! — ахнула Елена Николаевна. Зависть витала в воздухе. 

Я работала, копила, обустраивала наш дом. Постепенно квартира преобразилась: появилась кухня, мебель в зале. 

— Ты ее слишком балуешь! — шипела свекровь Вадиму. — Расточительно! Сколько это стоит?! 

Он молчал. Или кивал: 

— Мам, дорого. — Он не говорил, что ни рубля из его зарплаты не ушло. Все было куплено на мои деньги. 

А потом начался цирк. Она стала требовать "компенсацию" за то, что сын "тратит" на меня. Я терпела. Купила ей кофемашину, потом холодильник – спасибо не услышала. Вадим молчал, позволяя матери выдвигать претензии. 

Точка кипения наступила в пятницу. Они снова пришли. Лариса тут же нацепила мои новые туфли, выкрикнув цену. 

— Пятнадцать тысяч! Вот видишь! — торжествующе заявила Елена Николаевна. Вадим кивнул им в такт. 

— Тебе-то какое дело? — не выдержала я. — Я не спрашиваю, куда ты свои деньги тратишь! 

— Ты эгоистка! Мой сын пашет, а ты транжиришь! — завелась свекровь. 

— Замолчите! — мой голос перекрыл ее визг. — Уходите и больше не возвращайтесь сюда. С меня хватит! 

— Вот оно, истинное лицо! — завопила Елена Николаевна. — Деньги заграбастала, теперь нас выгоняешь?! Ты обязана компенсировать все, что мой сын на тебя потратил! 

— Компенсировать? — спросила я холодно, глядя то на нее, то на мужа. Оба кивнули. — Хорошо. 

Я вывалила на стол кучу вещей – те немногие, что купил он за все время: блузку, джинсы, пошлый комплект белья. 

— Вот это – его "вклад". Тысяч на двадцать. — Я швырнула купюры свекрови. — А все остальное – диван, кухню, стены, шторы – купила я! Эту квартиру купила я! Холодильник тебе – я купила! Кофемашину – я! А ты, — я ткнула пальцем в окаменевшего Вадима, — даже спасибо сказать не удосужился! Ты – ничтожество. Не мужчина. Вон из моей квартиры! И ты, — кивнула на свекровь, — и ты, — на золовку. — Все вон! 

Они бубнили, возмущались. Вадим пытался: 

— Подожди! — Но я захлопнула дверь перед его носом. Бывший муж. 

Тишина. Потом рыдания накрыли меня. Я плакала долго, выжигая стыд, боль, разочарование. Плакала о той Людмиле, которая верила в этого человека. Но я уже знала – справлюсь. Код всегда можно переписать. Жизнь – тоже.