Особенно сильно мы разошлись во мнениях, когда речь зашла о выборе имени для нашей дочери

Жизнь с бабушкой мужа, Зинаидой Ефремовной, была непростой. С самого начала она показала свой сложный и непростой характер. В семье с ней никто не спорил, все молча исполняли её капризы. Но я сразу решила: это не про меня. Особенно сильно мы разошлись во мнениях, когда речь зашла о выборе имени для нашей дочери.

— Ну, конечно, девочку надо назвать Аглаей, — заявила она однажды за семейным обедом. — Это же наше семейное имя, оно особенное.

Я отложила вилку и спокойно ответила:

— Зинаида Ефремовна, мы уже решили. Девочку назовем Вероникой.

Она нахмурилась и прищурилась.

— А что не так с Аглаей? Моей девочке так и имя, и судьба передадутся.

— Вот именно с этим и не так, — отрезала я. — Не вижу смысла давать имя, связанное с трагедией. И честно? Глаша звучит... не очень.

С тех пор бабушка словно специально устраивала мне сцены. Постоянные разговоры о «правильном имени», давление, истории из прошлого.

— Знаешь, — однажды признался мне муж, — она всех нас так под себя подмяла. Просто привыкла, что её слово последнее.

— Ну, со мной это не сработает, — покачала я головой. — Не собираюсь идти на поводу.

Ещё на свадьбе бабушка выказала своё отношение ко мне.

— Худющая, волосы крашеные... но внуку давно пора жениться, — проговорила она громко, будто обсуждала товар. Я тогда промолчала, но отметила про себя: с этой женщиной лучше держаться на расстоянии.

И всё шло спокойно, пока я не забеременела. Узнав об этом, Зинаида Ефремовна вдруг стала проявлять интерес к моей беременности. Особенно её вдохновил тот факт, что рожать мне предстояло в мае.

— Я свою первую дочку тоже в мае родила, — начала она однажды. — Назвала Аглаей. Такая девочка была... особенная. Жаль, что недолго прожила.

Эта история меня насторожила. Я впервые услышала, что у мужа в семье были такие случаи. Зинаида Ефремовна явно считала это значимым знаком и начала давить ещё сильнее.

— Аглая — это судьба! — твердит она мне. — Ты должна так назвать ребёнка!

— Нет, Зинаида Ефремовна, я этого не хочу. Мы с мужем уже всё решили.

Её напор продолжался, пока я не оказалась в больнице из-за стресса. Врачи запретили ей общаться со мной, и на некоторое время я вздохнула спокойно.

В мае на свет появилась наша девочка. Мы назвали её Вероникой — имя понравилось и мне, и мужу, и нашим родителям. Зинаида Ефремовна, казалось, смирилась.

Но вскоре я узнала, что она по привычке решила поступить по-своему. Уже интересно, что именно она задумала, но я знаю одно — я так просто не сдамся.

Правнучку бабушка упорно звала Глашей. Об этом я узнала случайно, когда оставила её одну с малышкой. Сначала я спокойно попросила:

— Зинаида Ефремовна, пожалуйста, называйте её Вероникой. Мы с мужем так решили.

— Ах, Вероникой? Конечно, конечно, — кивнула она с наигранной улыбкой.

Я подумала, что на этом всё и закончится. Но нет. Бабушка продолжала называть её Глашей, только делала это украдкой, когда думала, что я не слышу.
Однажды я подошла к комнате и услышала:

— Ну, Глашенька, ты моя лапушка. Какая ты у меня хорошенькая.

Я зашла внутрь.

— Зинаида Ефремовна! — не сдержала я возмущения. — Сколько можно повторять? Её зовут Вероника!

— Ой, да что ты так кипятишься? — отмахнулась она. — Я её так по-семейному, по-доброму.

— Нет. Так вызывать её нельзя. Ещё раз услышу — перестану оставлять вас с ребёнком, — строго предупредила я.

На этом, казалось, всё утихло. Но через несколько дней я вновь услышала её «Глаша». Тогда я окончательно решила: бабушке нельзя доверять.

Вечером я сказала мужу:

— Всё, твоя бабушка к ребёнку больше не подходит. Она не слушает ни меня, ни тебя. Я опасаюсь, что её может переклинить.

Муж нахмурился:

— Да брось, она просто упрямая. Привыкла всех переубеждать.

— Упрямство — это одно. А тут она будто забывает, что Вероника — это наша дочь, а не её.

Он только вздохнул и попытался сгладить ситуацию.

— Может, ты преувеличиваешь? Она старенькая, ей уже за девяносто. Дай ей хоть немного радости.

Но меня это не убедило.

— Радость? А если завтра она решит, что имеет право делать что-то ещё за нашей спиной? Нет, пусть встречается с внучкой только в моём присутствии.
Свекровь тоже вмешалась.

— Это слишком. Лишать бабушку общения с правнучкой — несправедливо. Она старенькая, ей это важно.

— Ей важно уважать наш выбор, — парировала я.

Ссоры затянулись. Муж в итоге заявил:

— Ты, кажется, забываешь, что это и мой ребёнок.

— Вот как раз поэтому я не понимаю, почему ты это терпишь, — ответила я. — Хочешь, чтобы я уехала к родителям? Будете видеть дочь по выходным, но бабушке дорога туда будет закрыта.

Он замолчал, не ожидая такого поворота.

— Почему ты так всё усложняешь? — бросил он напоследок.

— А почему ты это игнорируешь? — ответила я. — Если она сейчас нарушает наши границы, что будет дальше?

Муж замялся. Видимо, он понимал, что я права, но в открытую признать этого не хотел.

— Вот скажи, как мне с ней жить? — начала я разговор с подругой. — Приходит в гости и начинает концерт: я плохая хозяйка, ужасный человек, а Вадима, оказывается, я вообще эксплуатирую.

— А ты? Терпишь? — подруга подняла брови.

— Полгода терпела, — я тяжело вздохнула. — Молчала, делала вид, что не замечаю. Но потом всё, предел! Сказала ей: «Светлана Петровна, пожалуйста, закройте рот и заодно дверь с той стороны».

— Ого! И что она? — подруга вытаращила глаза.

— Взвилась, как ошпаренная! — усмехнулась я. — Побежала жаловаться мужу. Типа, «сынок, спаси! Твоя жена меня оскорбляет». А он ей спокойно ответил: «Мама, ты же в гостях. Тебя уже не раз просили вести себя нормально».

— Ничего себе! Вадим молодец! — одобрительно кивнула подруга.

— Светлана Петровна этого не ожидала, конечно. Вылетела, как суслик, на нашу дверь даже не глядя. Ну и всё, на этом наше «дружеское общение» закончилось.
— И что дальше? Вы не общаетесь?

— Нет, — я пожала плечами. — Я к ней не звоню, она ко мне тоже. Муж ездит к ней сам, что она там ему выговаривает, я даже знать не хочу.

Всё бы ничего, но месяц назад началась новая эпопея.

— Светлана Петровна решила юбилей отметить широко, — продолжила я. — Собирает всех родственников, даже из других городов. Ресторан заказала.
— А тебя позвала? — спросила подруга.

— Нет. Вадим спросил у неё: «Мама, а Катя будет?» И тут началось… — я покачала головой. — Такое «нет», что я думала, телефон в руке мужа расплавится.

— И что он?

— Разозлился. Сказал ей: «Если жена не идёт, то и я не приду. С тётками, которых ты двадцать лет не видела, и празднуй».

Подруга захохотала:

— Ну и молодец он у тебя! А ты как?

— А я не настаивала, чтобы он шёл. Но видно было: он решил твёрдо, не переубедишь.

Но на этом дело не закончилось.

— На следующий день звонит мне Светлана Петровна, — я всплеснула руками. — И, представляешь, обвиняет меня, что это я сына её отговариваю! Говорит, что это я его настраиваю против неё. Бросила трубку, даже не дала мне ничего сказать.

— Ой, цирк! — рассмеялась подруга. — Прямо женщина с фантазией.

— Ещё какая! — усмехнулась я. — И сама довела сына, и праздник испортила, а виноватой, конечно, меня назначила. Ну чудесная она на всю голову, правда?