– От моего сына ты больше ничего не получишь, ищи себе нового мужа, – сказала свекровь

Прошел год, как Сергей ушел к другой, оставив меня с пятилетней Соней и трехлетним Павликом. Год, как я пыталась собрать осколки жизни. Если бы не их смех, тишина по ночам, когда они наконец засыпали – не знаю, как бы выжила. 

Работала бухгалтером на полставки. Алименты? Смехотворные крохи. Сергей, конечно, «официально» получал мизер. А его новая машина, его поездки на курорты – это, как говорится, «недоказуемо». Подруга Марина кипела праведным гневом, требовала идти в суд, нанимать адвоката.

Но где взять деньги даже на консультацию? Я уже унижалась, звонила Сергею – трубку не брал. Совсем стер нас из жизни. 

Последняя надежда – его мать, Тамара Петровна. Раньше наши отношения были нейтральными – ни скандалов, ни тепла. Внуков она видела редко. Но отчаяние гнало меня. 

— Бабушка приедет? — спросила Соня, услышав мой разговор по телефону. 

— Может, солнышко, может. 

Тамара Петровна появилась через два дня. Вечером. Она вошла в идеальном пальто с сумкой известного бренда. Мои дети, в поношенных домашних кофточках, бросились к ней: 

— Бабуля! 

Она едва коснулась их щек холодными, ухоженными пальцами, не присела, не сняла пальто. 

— Подросли. Хорошо слушаете маму? 

— Слушаемся! — хором ответили они, сияя. 

Ни конфеты, ни игрушки. Пустота в нарядных руках. Сердце сжалось. Я отослала детей в комнату рисовать. 

— Тамара Петровна, простите, что побеспокоила, — начала я. — Дело в том… Сергей платит алименты, но они… совсем маленькие. Цены растут, детям нужна зимняя одежда, обувь… Я не справляюсь. Не могли бы вы… поговорить с ним? Попросить помочь немного? Хотя бы на самое необходимое? 

Она медленно осмотрела нашу скромную кухню, ее взгляд задержался на старом холодильнике. 

— Алименты платятся официально, по суду, — прозвучало ледяным тоном. — Сергей платит то, что обязан. А ты работаешь? Работаешь. Значит, надо жить по средствам. Зачем тебе лишние траты? Холодильник, вижу, работает. 

— Но дети… — попыталась я вставить. 

— Дети? — Она подняла бровь. — Сергей взрослый человек. Он сам решает, как ему распоряжаться своими деньгами. У него теперь новая семья, новые обязательства. Нечего ему докучать. Скромнее надо быть, Аня. 

— Тамара Петровна, это же ваши внуки! Ваша кровь! Как можно быть такой… безразличной? — вырвалось у меня. 

И тут ее лицо исказила ехидная, торжествующая улыбка:

— От моего сына ничего ты больше не получишь. Ты уже оттяпала свою долю при разводе. Продали хорошую квартиру из-за тебя! Он тебя, бесприданницу, на ноги поставил, прилично жить научил. А теперь ты еще и клянчить вздумала? Хватит! Отстань от него. Живи, как можешь. Ни копейки больше. 

Я онемела. Ее слова – такой яд, такая уверенность в праве топтать. Она даже не взглянула в сторону детской, где ее «кровинки» что-то весело щебетали над рисунками. 

— Как… как можно так говорить? — прошептала я. — Они ни в чем не виноваты… 

— Сергей не хочет их видеть, — отрезала она. — И я его понимаю. Новая семья, дети. От любимой женщины. Так что забудь. Выйди замуж еще раз, если хочешь. И оставь нас в покое. Надоели со своими вечными проблемами. 

Она развернулась и вышла. Ничего. Ничего я от них не дождусь. Ни любви, ни жалости, ни простой человеческой справедливости. 

Только холодный расчет. И ехидная улыбка, произносящая приговор: "Ничего не получишь". Я посмотрела на дверь детской. Там было мое истинное богатство. Мой долг. Моя единственная и непоколебимая обязанность. Вздохнула глубоко. Значит, будем выживать сами. Как-нибудь. Как всегда.