Пережив два предательства, Манана осталась на чужбине. Что с ней стало?

Каждая история жизни настолько уникальна и неповторима, что давно не стоит удивляться, как щедры на выдумки природа, судьба или божий промысел. Чего тут больше, трудно сказать. Человек вообще не властен в таких вопросах, и не нам решать, что - правильно, и как бы следовало поступить в прошлом. Прошлое – закрытая дверь, и постучаться в нее можно будет только, войдя в иные миры. Писатель Булгаков настаивал, что не надо гнаться за тем, что «уже окончено».  

Как решилась судьба героини этой истории, я не знаю. И решилась ли вообще. И жива ли она вообще, и в нашей ли она стране?.. 

Моя работа всегда была связана с огромными потоками трудных людских судеб. Теперь, разбирая коробки с блокнотами и записями, поражаюсь тому, какая масса, какой мощный вал этого прошел через мою жизнь за почти сорок лет. Некоторые истории – настоящие алмазы, сверкающие на общем небосклоне самыми яркими звездами. Но это вовсе не значит, что они – счастливые. Просто они - ярче других, необычнее и, увы, почти всегда печальные. Или - с печальным концом. Не могу не признать: жизнь – не сказка, и в ней редко бывают чудеса. Однако человек так устроен: он продолжает упорно верить в них, ждать, искать ту самую свою, единственную звезду. И опять-таки, по Булгакову, бороться со злом, побеждать его и снова падать. Потому что, как учил другой мой любимый писатель Дюма: «Зло нельзя победить, потому что борьба с ним и есть жизнь».  

…Все, что запомнила о своей матери Сулико ее 14-летняя дочка – бесконечные скитания по квартирам.   

- Мы жили с мамой в разных домах Вологды, -  рассказывала в 2008 году Манана. – Улицы Гончарная, Гоголя, Судоремонтная, Северная… Всегда это были общежития или полуразваленные деревянные домики с крысами, тараканами и грязными рваными обоями и стенами в потеках. Я маленькая была, многого не понимала. 

Помнила Манана, как мать заворачивала на кухне белый порошок в крошечные «хорошенькие» пакетики. Ей казалось, что мать так играет. Хотела и она «поиграть», но Сулико грубо отталкивала ее, мол, не мешай. Да и сама Сулико частенько казалась «поплывшей» от «дури». Хотя Манана это поняла намного позже.

Маленькая, черноволосая Сулико стала такой не сразу, и это Манана тоже поняла позже.  

- Она ведь хорошо шила, имела профессию повара кондитера. Мне запомнилось, что на всегда говорила со мной как с очень маленькой. А я ведь многое понимала уже, хотелось душевных разговоров! Не могу простить маме, что она вместо нормальной работы и жизни выбрала преступный путь. К нам приходили наркоманы, мать протягивала им эти пакетики, они взамен давали ей деньги. 

В последний раз помнит Манана, пришел какой-то избитый мужчина, вслед  за ним ворвались какие-то люди. Маму увели, а Манану сначала опередили к родной тете, потом – в детский дом. На зоне мать Мананы оказалась в одном отряде с бабушкой, недавно был посажен за мошенничество и брат мамы, ее дядя. Было ей тогда девять лет, и за все эти годы девочка не получила от матери ни одного письма. Даже на дни рождения. Через три года мать вышла из тюрьмы, Манана ждала этого дня с трепетом. Но мать написала заявление в детдом с просьбой подержать ребенка еще год в детдоме. Причина – нет ни жилья, ни работы. Но, скорее всего, не было желания. Манана опять приуныла. 

Педагоги не теряли надежды: у девочки был еще родной отец. Они стали его искать через консульство Грузии в Москве. И о чудо! Случилось как в сказке: в конце лета отец отозвался и сообщил, что готов принять девочку в свою новую семью! Манана даже несколько раз говорила с отцом по телефону, она рыдала, он плакал. Обещал приехать и забрать Манану в Грузию. Хотя тогда он находился временно в Турции: на его Родине вовсю шла мобилизация.     

Как гром средь ясного неба следом прозвучало известие о новом аресте матери, о том, что она родила мальчика, и он находится  в доме малютки. И в отношении этого малыша Сулико лишена родительских прав.

- Поскольку мама снова сидела на зоне, ее согласия по тем временам на вывоз меня к отцу уже не требовалось, - рассказывала Манана. – В консульстве Грузии пообещали, что помогут встретиться с отцом в Стамбуле. – При этом сообщила, что такие как она, девочки на усыновление в очередь не стоят, ведь ей уже 14 лет, и берут таких охотно. Мальчиков на тот момент было в детском доме 33, девочек – 6. И всех готовили в приемные семьи. Девочек брали охотнее, с мальчиками хлопот больше. Но она не хочет к чужим: зачем они, если есть родной отец, и он ее ждет?

- Отца совсем не помню, - признавалась Манана. – По телефону мы много говорили, он рассказывал что у них в апреле все уже зеленое, а  у нас еще снег. Дом у папы был, по его словам, двухэтажный у подножия горы, жена Тина, ей 25 лет, и  у них есть двое малышей – им годик и два. Он кричал в трубку: «Манана, наконец я тебя нашел! Я тебя так долго искал!.. Ты нам нужна!»

Мы еще долго говорили с ней и директором детского дома. Манана была уже вся мыслями устремлена к отцу. Рассказывала, что любит детей, малыши так и виснут на ней. Любит животных, особенно собак, рыбок и хомячков. Очень нравились ей цветы – розы, ромашки, хризантемы, сирень. Любила она читать, особенно историю Греции, «Гарри Поттера» и «Хроники Нарнии».  Любила Манана и алгебру с рисованием. В своем 7-м классе она училась тогда на «4» и «5». Вологду Манана тоже очень полюбила, а Родину свою совсем не помнила, зато очень нравилась Соборная Горка, чистота, уют северного города, церкви.

Даже в разговоре со мной Манана сильно волновалась: грузинского языка не знает, а как там будет общаться, в новой семье?..       

- Пока ничего не ожидаю, - признавалась она с тревогой и крутила на пальце черную длинную прядь волос. - Боюсь, и непривычно ехать. Жаль оставлять здесь все: воспитателей, малышей, подруг, игрушки, одежду. Все ведь не заберешь с собой!

Втайне мечтала Манана забрать с собой и маленького брата. Ведь понимала: отцу ее он неродной, а значит, не нужен.  И, видимо, скорее всего, она его никогда и не увидит. 

Прощаясь, директор детдома сказала:

- Всегда за то, чтобы дети знали о своем статусе. Обо всем, что с ними происходит. Манана поступила к нам без документов, без гражданства. Все мы ей сделали. Паспорта пока нет, повезем по свидетельству о рождении. Мы бы и быстрее все сделали, но в Грузии в августе 2008 года Саакашвили развязал конфликт и объявил мобилизацию. Отцу пришлось уехать, а это - еще «оттяжка» времени. Впервые за все время такая история…

Она говорила еще о транзитной визе и о том, что все будущее у Мананы уже связано только с Грузией. Но глаза у педагога выражали тревогу. Видно, что болела душа за подростка, и ни в чем пока она не была уверена: такие были времена и обстоятельства.  

Шел октябрь 2008 года. Манана с тех пор на много лет пропала из моего поля зрения. И лишь год назад случайно встреченная мной на улице бывший директор не существующего к тому времени уже детского дома грустно поведала мне в нескольких предложениях: 

- Отец ее тогда пропал, за Мананой не приехал. Помешали какие-то обстоятельства. Она тогда осталась в нашем детдоме и все сборы прекратила. Ее опять обманули, предали.

Конечно, педагог не смогла мне всего рассказать, а я и не лезла в душу. Я даже фото девочки не могу показать: это слишком опасно. Сейчас Манане 29 лет. Все остальное я написала в начале этого материала.