– Почему он должен у тебя отпрашиваться? – возмущалась свекровь, которая не получила желаемого от своего сына

Тихий вечер. Мой муж, Саша, мирно копается в ноутбуке на кухне. Я свернулась калачиком в кресле под пледом, лениво листая книгу. Покой. Хрупкий, драгоценный. Его и разбил резкий звонок в дверь. 

Открываю – свекровь. Марина Викторовна. Стоит, как всегда, выпрямившись в струнку. Глаза горят недобрым огнем. Без приветствия, почти вталкиваясь внутрь, она прошмыгнула в прихожую. 

— Сашенька! — позвала она. — Где мой сын? 

Саша вышел из кухни, удивленно поднимая брови: 

— Мам? Что случилось? 

Она не смотрела на меня. Как будто я была прозрачной мебелью. Ее взгляд, острый и требовательный, впился в сына. 

— Случилось? Случилось то, что я звонила тебе три раза! Три! И ты не взял трубку! — Она сделала шаг к нему. — Я ждала! Мне нужно было срочно обсудить вопрос с дачей, сосед этот невыносимый опять затеял что-то! Я рассчитывала на твою помощь завтра утром! 

Саша вздохнул, потер переносицу. Я знала, сколько у него сейчас на работе, знала, как он мечтал об этом выходном простое. 

— Мам, прости, я был в душе, потом ужинал… — начал он, но она отрезала: 

— Неважно! Суть не в этом! — Она резко повернулась, и наконец ее взгляд, тяжелый и обвиняющий, упал на меня. — Почему он должен у тебя отпрашиваться?! — выкрикнула она вдруг. — Он что, ребенок? Он взрослый мужчина! Мой сын! И если его матери срочно нужна помощь, он должен быть рядом! Без всяких… разрешений! Это просто смешно! Унизительно для него! Я его родила! А ты… ты кто здесь, чтобы диктовать ему условия? 

Она выпалила это на одном дыхании. Щеки ее пылали. 

Я встала с кресла. Не торопясь. Отложила книгу. Подошла к ним, остановившись напротив свекрови. 

— Марина Викторовна, — обратилась я к ней. — Вы совершенно правы в одном. Саша – взрослый мужчина. Совершенно взрослый и самостоятельный. 

Она на мгновение растерялась, не ожидая такого начала. Я продолжила: 

— Именно поэтому он не отпрашивается. Он советуется. Со мной. Со своей женой. Потому что мы – семья. У нас есть свои планы, свои обязательства друг перед другом, свое общее время. — Я сделала паузу. — И если он не позвонил вам сразу, если он не может быть у вас завтра утром – это его решение. Как взрослого человека. Основанное на наших с ним договоренностях и его возможностях. — Я перевела взгляд на Сашу, потом снова на нее. — Уважайте его решение. И уважайте нашу семью. Потому что требовать "отпроситься" – это как раз и есть обращение с ним, как с ребенком. А он им не является. Ни для меня. И, надеюсь, больше не для вас. 

Марина Викторовна стояла, будто окаменев. Она искала слова, глаза метались. Но слов не находилось. Ни привычных упреков, ни манипуляций. Ее монополия на истину дала трещину. 

Она резко дернула головой.

— Я вижу, — прошипела она. — Все стало предельно ясно. Очень хорошо. 

Не попрощавшись, не взглянув больше на сына, она резко развернулась и зашуршала к выходу. 

Саша тяжело вздохнул. Я вернулась в кресло, подобрала плед. Наш вечер был спасен. Свекровь ушла несолоно хлебавши.