– Почему твою мать интересуют мои доходы? – спросила у мужа, который только что закончил телефонный разговор

Он положил телефон на стол, и я сразу поняла: разговор был с ней. По тому, как взгляд уперся в стену, будто пытался прожечь в ней дыру. 

— О чем говорили? — спросила невинно, будто не заметила его напряжения.  

— Ни о чем… Просто спросила, как дела.  

Он встал, чтобы налить воды, но я перегородила путь к кухне. Год назад я бы промолчала. Два года назад — засмеялась. Но сейчас… Сейчас я слышала, как они обсуждали мою зарплату. 

— Почему твою мать интересуют мои доходы? — выпалила, срываясь на высокую ноту.  

Он замер. В его глазах мелькнуло что-то знакомое — смесь раздражения и усталости.  

— Ты подслушивала?  

— Ты говорил так громко, что соседи, наверное, уже обсуждают мой «недостаточный вклад»! — я махнула рукой в сторону окна, за которым мирно шелестели липы.  

Он сел, тяжело выдохнув.  

— Она просто переживает. Хочет, чтобы мы… Ну, чтобы у нас все было хорошо.  

— Хочет, чтобы у тебя все было хорошо, — поправила я. — Потому что если бы у нас «все было хорошо», я бы уже родила внуков, переехала в дом побольше и бросила эту «странную работу», верно?  

Он не ответил. Три месяца назад его мать, разглядывая мою новую сумку (подарок клиента), спросила: «Это твоя зарплата потянула?» А в прошлом году, когда я отказалась от поездки на море, потому что запускала проект, она вздохнула: «Наверное, Артем снова оплачивает все сам?»  

— Ты думаешь, я не понимаю? — сказал он. — Она сравнивает. Всегда сравнивает. Света, сестра Максима, купила квартиру… Лена, жена ее коллеги, вышла в декрет…  

— А я — неудачница, которая не вписывается в ее шаблон, — закончила я за него.  

— Но я же не прошу тебя соответствовать! — он вскочил. — Я не жалуюсь, что ты работаешь по ночам! Не упрекаю, что мы до сих пор в этой квартире! Почему ты не веришь, что мне все равно?  

Правда была в том, что я боялась. Боялась, что его молчаливое согласие с матерью — лишь вопрос времени. Что однажды он попросит «не напрягаться», пока он «все обеспечит». 

— Мне не все равно, — сказала я тихо. — Мои доходы — это не просто цифры. Это мой способ сказать себе, что я не потерялась. Даже замужем. Даже когда все вокруг шепчут, что пора бы и «успокоиться».  

Он подошел ближе.  

— Знаешь, что я ответил ей? — его голос смягчился. — Сказал, что твои доходы — твое дело. А наши общие траты — наши. И если ей так интересно, пусть спросит тебя сама.  

Я представила, как его мать, услышав это, закатила глаза и пробормотала что-то о «непочтительных детях».  

— А если она спросит?  

— Тогда скажешь, что твои деньги уходят на подкуп чиновников, чтобы скрыть нашу тайную империю, — он ухмыльнулся, и я невольно рассмеялась.  

— Или честно отвечу, что это не ее дело.  

— Или так, — он взял мое запястье, осторожно, будто боясь, что я отпряну. 

В его глазах читалось понимание — редкое, хрупкое, за которое я, возможно, и полюбила его.