— Почему вы всегда ищете во мне гадость? — спросил я у тёщи, которая выставляла меня в дурном свете перед женой

Тёща стояла на пороге кухни, положив руки на грудь, будто директор школы, поймавший двоечника на краже журнала. На столе — билеты в театр — те самые, которые я купил месяц назад на годовщину. Сегодня утром их не было.  

— Мама «случайно» нашла их в твоей куртке, — сказала Оля, избегая моего взгляда. Ее пальцы теребили край фартука, вытертого до дыр.  

Я глубоко вдохнул, пытаясь выдавить из себя спокойствие.  

— Я специально спрятал, чтобы сделать сюрприз.  

— Сюрприз? — Тёща скривилась, подбирая губы в ниточку. — А то, что Оля три дня ревела, думала, ты изменяешь, — это тоже сюрприз?  

Оля вспыхнула. Месяц назад я задержался на работе, забыв позвонить. Тёща тут же нашептала ей про «вторую семью». Теперь каждый мой чих — повод для подозрений.  

— Мам, хватит, — Оля потянулась за чайником, но та схватила ее за запястье.  

— Молчи! Он тебя в гроб загонит. Вчера мусор не вынес, сегодня врет про билеты. А завтра?  

Я посмотрел на полку над холодильником. Там стояла банка с грибами, которые я собирал в шесть утра, пока они спали. Лена любит их. Но тёща вчера заявила, что я «специально накормил её несвежим», после того как сама добавила в суп прокисшую сметану.  

— Почему вы всегда ищете во мне гадость? — спросил я, чувствуя, как дрожь поднимается от пальцев к горлу.  

— Потому что ты ненадежный, — она выпалила, будто ждала этого вопроса. — Олечка, вспомни, как он «забыл» забрать тебя из роддома!  

Это было пять лет назад. У меня лопнуло колесо по дороге. Я примчался на такси, весь в масле, но Оля уже уехала с ней. С тех пор тёща пересказывает эту историю как предательство.  

— Хватит, — я ударил по столу.— Вытравила из дома моего кота, убедила Олю, что я пропиваю зарплату, хотя сама просила денег! Чего вы еще хотите?  

Тёща побледнела. Оля впервые за месяц посмотрела на меня прямо.  

— Каких денег? — прошептала она.  

— Твоя мама три месяца клянчила на «ремонт». Я отправил 90 тысяч. Проверь смс.  

Оля взяла телефон дрожащими руками. Я видел, как ее глаза бегают по экрану. Тёща вдруг засуетилась.  

— Я… я вам благо хотела. Вырастила, выучила, а теперь…  

— Теперь вы разрушаете мою семью, — перебил я. — Потому что боитесь остаться одна.  

Оля встала, прижимая телефон к груди.  

— Мама, это правда? Ты взяла деньги?  

Тёща молчала. Я видел, как ее нижняя губа дрожит — тот же жест, что у Оли, когда она хочет плакать.  

— Уходи, — сказала Оля тихо. — Пожалуйста.  

После хлопка входной двери мы сидели за столом. Оля потянулась к билетам, провела пальцем по дате.  

— Прости, — сказала она. — Я будто ослепла.  

Я взял ее руку, ощущая шершавую кожу от моющего средства.  

— Давай купим диван похуже. Чтобы твоя мама не могла на нем спать.  

Она рассмеялась сквозь слезы.  

На следующий день тёща прислала смс: «Всё равно он тебя бросит». Я удалил сообщение, прежде чем Оля увидит. Теперь мы вдвоем выбираем краску для стен — ярко-желтую, как тарталетки, которые она любила в детстве. Тёща ненавидит желтый.