Подруга мамы попросила проводить домой и увела нашего папу навсегда

Под видом «провожания» эта хитрая тетка увела нашего отца из семьи. Есть ли название этому коварству в русском языке? Если только матерное. Стараюсь не заводить себя на ненависть, пытаюсь простить. Но получается плохо и мало.

А дело было так. Мы жили тогда на окраине в небольшом деревянном доме. В нашем городе полно этих «деревяшек», и многие даже гордятся этим и называют наш небольшой город чуть ли не «столицей архитектурного зодчества» всей страны. Да какое там зодчество! Попробовал бы кто-то пожить в этих «шедеврах деревянного домостроения» образца 1932 года хоть месяц! Выгребная яма вместо туалета, вечная сырость и текущие потолки, а вонь! Этот ужасный запах преследует тебя везде и всюду! Невозможно купить себе новую вещь – пальто, костюм или сумку.

Она мгновенно пропитается этим неистребимым «ароматом» смеси старья и прелого сена, и уже навсегда поселится в твоем носу и в вещах. 

Зайти в гости никуда нельзя: люди тут же начинают подозрительно поводить носом, после чего чувствуешь себя чуть ли не преступницей.

Хорошо, что еще печек не было. На тот момент уже лет 15 назад в наших домах сделали капитальный ремонт и даже провели воду и поставили ванну. Но туалет вечно засорялся, потому что коммуникации как-то неверно подсоединили. А когда у нас печное отопление было, так вообще кошмар. Эти дрова, запах дыма, искры на полу…

В общем, так мы и жили втроем. Пока не повадилась к нам ходить мамина подруга. Она - как и мама, учительница, вместе они обсуждали какие-то школьные проблемы, педсоветы, а заодно – и учеников, и других учителей, их личную жизнь. Потом – внешность, материальное благополучие, и еще что-то. Эти поздние «задушевные» беседы стали для меня своеобразной «энциклопедией» жизни. В этот момент я решила, что никогда не стану учительницей. Ведь, вынужденная в одной комнате слушать всю «подноготную» не только школьной жизни, но и ее «закулисья» и «подковерья», я с отвращением понимала: все школы одинаковы, педагоги – загнанны и ограниченны, их беседы - тупы и бессмысленны.  

 Если бы я представляла тогда, что это  - далеко не все сюрпризы, которые преподнесет мне это школьное домашнее «сообщество»!

Как я уже сказала, старый домик наш готовился на снос, но один бог знал, когда снос нашего жилья в отдаленной от центра города промзоне должен был произойти. Мама часто бегала куда-то «в инстанции», а папе, казалось, было все равно. Он страдал молча.

Пока однажды их троица не выпила, отмечая какой-то праздник. Шампанского налили и мне, школьнице. Неожиданно папа разразился тирадой о том, что ему надоело жить «в этой халупе», что он устал от всех неудобств, и что «некоторые живут в благоустроенном жилье», а он, бедный и несчастный, коротает свою драгоценную жизнь в ужасающем «сарае». «За что? – кричал разъяренный папа. – Я имею высшее образование! Почему не могу жить по-человечески?..»

- А пошли ко мне, - неожиданно предложила мамина подруга. – Посмотришь, как я живу. Заодно и проводишь - уже темно, и я боюсь ваших непроходимых дебрей…  

Подруга выразилась крепче, лицо мамы дрогнуло от неожиданности, а папа, казалось, только и ждал этого: от серости и рутины скучной жизни ему, вероятно, захотелось приключений.

Домой ночевать папа не вернулся. То, что было дальше, пересказывать не хочу. Некрасивые сцены, мамины слезы, скандальное расставание и развод родителей. Мне было больно, удивительно, неприятно и не понятно. Что папа нашел в этой толстой очкастой тетке? Мама наша – образец красоты. Тонкая талия, черные длинные волосы, яркие глаза и «сложена из ума», как говорила про нее наша бабушка, пока была жива.

Главное, что я поняла из маминых сбивчивых причитаний, что папа «нашел, что искал»: горячая вода в кране, городской телефон, светлая комната и отсутствие «этого ужасного запаха тления».

- Конечно, мы с тобой в расчет не беремся! - с обидой выкрикивала мама и в сотый раз размазывала черную краску туши по щекам. Мне было жаль и маму, и себя. И наш дом, который никак не сносили.

Прошло много лет. С тех пор мама не общалась с подругой, перешла на работу в другую школу. Папу я видела только два раза. Когда он пришел домой за вещами (это было ужасно и страшно), и еще – случайно на улице с той теткой.

Теперь их уже нет в живых. Дом наш снесли примерно лет через пять после тех событий, и мы наконец въехали с мамой в благоустроенную однокомнатную квартиру, и снова – на окраине города. Но папы к тому времени уже не было. 

Я похоронила родителей в одной ограде. «Примиритесь уже», - тихо говорю им каждый раз, когда прихожу. И понимаю, что, наверное, это невозможно. Предательство не примирит даже близость в месте последнего упокоения.