Получаю хорошие проценты со своих сбережений, а свекровь недовольна, что я не работаю и сижу дома

Каждое утро я просыпаюсь без будильника, завариваю кофе и открываю ноутбук. Курс валют, графики депозитов, проценты по облигациям — мой ритуал, моя работа, которую никто не видит. Особенно свекровь. 

— Ты же экономист! — в сотый раз шипит она, усаживаясь на краешек дивана, будто боится запачкаться моим бездельем. — Сидишь дома, как кошка на печи. Дети уже в школе, муж на работе, а ты… — Она машет рукой в сторону моей чашки, где остывает латте. 

Я не спорю. Зачем? Цифры в моем мобильном банке говорят громче любых слов. Два года назад, устав от офисных интриг и начальника-тирана, я уволилась и начала инвестировать. Сначала дрожала над каждым рублём, но теперь мой портфель приносит стабильные проценты — больше, чем моя прежняя зарплата. Мы с мужем даже смогли купить дачу. Но для Марии Степановны это не аргумент. 

Сегодня её визит совпал с выплатой купонов по облигациям. На экране всплыло уведомление о поступлении средств. Я улыбнулась, но тут же спрятала телефон, будто пойманная на измене. Свекровь не одобряет «спекуляции». Её идеал — трудовая книжка с печатями, пенсия, медаль «Ветеран труда». 

— Мама, — осторожно вступает муж, заглядывая в гостиную. — Лера вложила в наш ремонт больше, чем я заработал за полгода. 

— Деньги не пахнут, да? — она щурится, и я ловлю на себе взгляд, которым, наверное, клеймили ведьм в Средневековье. — А если кризис? Все твои бумажки превратятся в тыкву! 

Она права. Рынок непредсказуем. В прошлом году я потеряла 200 тысяч на провальной акции, не спала три ночи, пока портфель не восстановился. Но не говорю об этом. Не дам ей удовольствия сказать: «А я предупреждала!». 

Конфликт достигает пика в субботу. Свекровь приходит со своей выпечкой — вдруг я, сидя дома, забыла накормить её сына. Застаёт меня за составлением инвестиционного плана на следующий год. Графики, таблицы, чат с финансовым консультантом — всё это для неё иероглифы. 

Я вдруг понимаю, что больше не могу молчать. 

— Ваш муж, Мария Степановна, работал по четырнадцать часов, чтобы дать вам квартиру и машину. Я работаю четыре часа в день, чтобы проводить время с детьми, возить их на кружки и иметь подушку безопасности на случай, если ваш сын захочет сменить работу. — Она смотрит округлив глаза, но я не останавливаюсь. — Вы называете это бездельем? Хорошо. Тогда вот моё «безделье». — Я открываю приложение банка и поворачиваю к ней экран. 

Она надевает очки, долго всматривается в цифры. Щёки покрываются красными пятнами. 

— И… и это всё твоё? — в её голосе впервые слышу неуверенность. 

— Нет. Это — наше. Образование детей, ваша поездка в санаторий прошлой осенью, новый двигатель для машины мужа. Даже эта еда — показываю на стол — из моей «мышкиной» зарплаты. 

— В моё время, — начинает она, и я готовлюсь к новой атаке, но… — В моё время мы не доверяли деньгам, которые не нажили потом. Но времена меняются, — вздыхает она. — Только ты уж хоть приберись здесь. 

Когда она уходит, муж смеется: 

— Выиграла войну? 

— Нет. Просто перемирие.