– Расплачиваюсь по полной, – сказал бывший муж, которому судьба выставила счет

Этот голос, хриплый и надтреснутый, преследовал меня всю дорогу от метро. 

— Помогите, добрые люди… — Он резанул что-то во мне, заставив замедлить шаг. И тогда я увидела его. 

— Владимир? Боже, Владимир, это ты? — Я не могла поверить своим глазам. Вместо могучего мужчины, которого я помнила, в инвалидной коляске сидел съеженный, седой человек. 

— Алиска! — Его лицо расплылось в знакомой улыбке. — Не изменилась ни капли. 

— Перестань, — я машинально провела рукой по волосам. — Куда уж там. Что с тобой случилось? 

— Судьба, видно, счет выставила, — он опустил взгляд на свои безжизненные колени. — Расплачиваюсь по полной. Прости меня, Алиса. Я так перед тобой виноват. 

— Владимир, это было так давно, — я пожала плечами. 

— Ты всегда умела прощать. 

Память подкидывала картинки. Такое не вычеркнешь. 

Несколько лет назад… 

— Кончай эти сказки, я сказал! — кричал он. 

— Вовочка, но мы же можем попробовать… — я пыталась сдержать рыдания. 

— О чем думала? Мы же только встали на ноги! Ипотека, машина в кредите! И ты о детях? 

— Я буду работать сколько смогу! Мы справимся! 

— С чем? — он метался бешено по комнате. — Алименты с моей серой зарплаты — копейки! А отдавать почти все приходится! Ты это забыла? 

— Но, если будет наш ребенок, сумма уменьшится, — пыталась я найти логику. 

— Уменьшится? А Наташка с ума сойдет! Она и так грозится, что я сыновей больше не увижу, если не буду платить столько, сколько она хочет! 

— Это же моя первая беременность… А если будут осложнения? Я потом не смогу… 

— Сможешь! Когда будем готовы. Сейчас не время. 

Я пошла. Потому что любила. А любовь — слепая и глупая. 

— У нас будет ребенок, — сообщила я ему спустя четыре года, сияя. 

Он посмотрел на меня, будто я сказала что-то неприличное. 

— Ты что, совсем рехнулась? 

— Что не так? Ипотеку почти закрыли, машина наша. Твоя бывшая успокоилась, сыновья каждые выходные тут. Чего тебе не хватает? 

— Сделай аборт. 

— Что? — я не поверила своим ушам. — Почему? 

— Только начали жить по-человечески! Наконец-то можем поехать в нормальный отпуск! Давай еще пару лет просто поживем для себя. 

Он уговаривал. Давил. И я снова пошла. 

Перед самой годовщиной нашей свадьбы я завела разговор снова. 

— Владимир, может, все-таки? 

— Нет, — был его холодный ответ. 

— Как нет? Мне уже тридцать шесть! Врачи говорят, что время уходит. 

— Вот и не надо рисковать, — отрезал он. 

Развод он принял с поразительным безразличием. Я долго зализывала раны. Работа и пустота. Но время лечит. 

— Ладно, — я отмахнулась от прошлого. — Объясни, зачем тебе это? У тебя же всегда водились деньги. 

— В конверте, — хрипло рассмеялся он. — А по белой — нищенская зарплата. Пенсия по инвалидности — на лекарства не хватает. 

— Подожди, — я нахмурилась. — Сыновья? Ты же их содержал всю жизнь. Пусть теперь помогут. 

— Подал на них, — он горько усмехнулся. — Суд присудил копейки. 

— Но они же не могут просто так отказаться… по-человечески… 

— Алиска, да они не мои. 

— Как?.. 

— Когда я с лесов рухнул и стал вот таким, Наташка быстренько сделала тест ДНК. И Витя, и Стас — не мои кровинки. 

— Но они же… они тебя отцом звали… ты их растил! 

— Мать сказала — они и послушали, — он вытер лицо грязной рукой. — Вот и остался я совсем один. 

— Жестко, — прошептала я. 

— Не жалей меня! — он качнул головой. — Сам виноват. И на черную работу шел, и Наталью баловал, и детей чужих растил. И тебя… тебя лишил самого главного. Думал, у меня двое есть, а вышло — ни одного. Прости меня, Алиска! Если б можно было все назад… 

— Владимир, — перебила я его. — Успокойся. 

— Я тебе жизнь сломал! После меня ты уже не смогла… 

— Владимир! — я рассмеялась. — Ты не бог, чтобы ломать чужие судьбы. 

Он удивленно смолк. 

— Как? 

— Все очень просто. Я встретила другого. Хорошего, надежного. Мы поженились. У нас растут два сына. Я абсолютно счастлива. 

Он смотрел, не веря. 

— Ты всегда считал себя центром вселенной. А для меня ты был просто горькой главой, которую я перелистнула и пошла дальше. 

Я кивнула и ушла. Он остался сидеть в своем одиночестве у холодной стены метро. Каждый получает то, что заслуживает. Справедливо.