— Снимай быстро сапоги, это я их тебе подарила! — закричала свекровь на всю улицу, заметив меня возле магазина

Она орала так, будто я украла их из-под её носа. Мы стояли у входа в магазин, и прохожие замедляли шаг, чтобы разглядеть сцену. Свекровь ткнула пальцем в мои сапоги — чёрные, замшевые, с мелким ремешком на щиколотке. Те самые, которые она вручила мне месяц назад со словами: «Носи на здоровье».  

— Снимай сейчас же! — повторила она, и её голос дрожал от ярости.  

Я оглянулась: бабушка у ларька с семечками прикрыла рот ладонью, подростки в наушниках хихикали. Мороз щипал щёки, но внутри горело.  

— Потому что ты неблагодарная! — она шагнула ко мне так близко, что я почувствовала запах её духов. — Ты носишь их с джинсами! Это же классика! Ты опошлила мой подарок!  

«Классика». Эти сапоги она купила на размер больше, чтобы я «не сдавливала ноги и могла носить шерстяные носки». Её подарки всегда были с подвохом. То платье «для будущих внуков» на два размера больше, то кастрюли «чтобы наконец научилась готовить».  

— Вы подарили их мне, — сказала я ровно. — Разве я не могу носить их, как хочу?  

— Нет! — она почти взвизгнула. — Я не позволю, чтобы мои вещи выглядели дешёвкой!  

В голове всплыл день, когда она принесла коробку. Муж, Денис, уговаривал: «Прими, не расстраивай маму». Тогда я подумала: «Может, она пытается быть ближе». Но сейчас поняла: для неё это способ манипулировать. Даже через подарки.  

Свекровь замерла, не ожидая такого. Я сняла сапог и протянула ей.  

— Второй тоже, — прошипела она.  

Я сняла и второй, встала босой на снег. Холод моментально сковал пальцы.  

— Счастливы? — спросила я.  

Она схватила сапоги, сжала их в руках, будто боялась, что я передумаю. Потом резко развернулась и зашагала к своей машине.  

Я зашла в магазин, купила первые попавшиеся угги на распродаже — розовые, с помпонами. На кассе дрожала не только от холода.  

Дома Денис, увидев мои новые «тапки», рассмеялся:  
— Ты что, в детсад собралась?  

— Твоя мама отобрала свои сапоги, — сказала я.  

Он перестал улыбаться:  
— Опять ты её довела?  

— Мама просто переживает, — он пожал плечами. — Могла бы и уступить.  

— Уступить? — я сняла угги, показывая синие от холода пальцы. — Я босиком стояла на снегу!  

Он вздохнул, как всегда, когда не хочет ссоры:  
— Она же старше. Ей трудно меняться.  

Вечером я зашла в его вайбер. Переписка со свекровью:  
«Она вообще не ценит тебя! Зачем ты терпишь эту истеричку?»  
«Успокойся, мам. Она потом сама извинится».  

Я положила телефон на место. Собрала чемодан.  

— К подруге.  

— Из-за сапог? Серьёзно?  

— Из-за того, что ты всегда на её стороне. Даже когда она унижает меня.  

Он пытался удержать, говорил про «ради семьи», но я вышла.  

— Нет, — я закрыла дверь.  

Денис звонит, просит «дать второй шанс». Говорит, мама готова «простить». Но я научилась: прощать нужно тех, кто признаёт ошибки. А не тех, кто дарит подарки, чтобы сделать тебя своей куклой.