Совсем мой сынок исхудал, не кормишь его! – заявила свекровь, которая сама весит 45 кг

Свекровь поставила на стол контейнер с котлетами, завернутый в три слоя фольги, будто везла не через три этажа, а через границу. Ее пальцы — тонкие, как спички — нервно дотронулись до плеча Дениса, моего мужа, который спокойно доедал омлет с авокадо.  

— Посмотри, ребра видны, — сказала она мне вполголоса, будто мы заговорщицы. — Ты хоть супы варишь?  

Я сжала ручку сковороды, чувствуя, как натягивается невидимая струна между нами. Это был четвертый контейнер за неделю. В холодильнике уже забита полка ее «спасательными кругами»: голубцы, борщ, творожная запеканка.  

— Мам, — Денис обернулся, его трицепс плавно напрягся под футболкой, — я сам просил легкое питание. Соревнования через месяц, нужно в параметры уложиться.  

— Какие еще соревнования?! — свекровь хлопнула ладонью по столу. — Ты исчезаешь! Вон, — она ткнула в его старую фотографию на полке, где он, такой же худой, стоял у дерева, — раньше хоть лицо было!  

Я рассмеялась, не сдержавшись. На той фотографии Денис весил на пятнадцать кило меньше, и это при росте 185. Теперь, после трех лет тренировок и моего курса по спортивному питанию, его рельефный пресс красовался даже на рекламе местного спортзала.  

— Вы бы сами попробовали поесть нормально, — пробормотала я, тут же кусая язык.  

Свекровь замерла. Ее хрупкая фигурка в платье XS вдруг показалась мне стеклянной — красивой, но готовой разбиться от дуновения.  

— Это что, намек? — она подняла подбородок, обнажая вены на шее. — Я всю жизнь 45 кило держу! И Дениска до свадьбы...  

— До свадьбы он жил на пельменях и кетчупе, — выпалила я, забыв про дипломатию. — Вы же видите, он здоровый!  

Она резко встала, зацепив край скатерти. Флакончик с минералкой из ее сумки упал, покатившись по полу. 0 калорий, 0 сахара, 0 вкуса — точь-в-точь как ее жизнь с 1992 года.  

— Ты его не кормишь, — голос выдавал не гнев, а что-то похожее на страх. — Он тает на глазах.  

Денис вздохнул, вставая между нами. Его широкая спина закрыла мне обзор, но я знала, что он делает: мягко гладит мать по костлявому плечу, как приручая испуганную птицу.  

— Мам, у меня всё в порядке. Давай завтра вместе поужинаем?  

Она выдернулась, натягивая на себя кардиган.  

— Не надо. Ты... — она метнула мне взгляд, полный немого обвинения, — выбираешь чужих.  

Дверь захлопнулась. Денис взял контейнер и убрал в холодильник — его ритуал после каждого ее визита.  

— Прости, — сказал он, глядя на меня. — Она просто...  

— Боится, что ты станешь другим, — закончила я за него.  

Он кивнул.  

На следующее утро, пока Денис бегал в парке, я налила себе двойную порцию капучино. На экране телефона светилось сообщение от свекрови: «Рецепт гречневой каши с маслом. Дениска любил в детстве».  

Я сохранила его в папку «Семейные войны», где уже было 43 письма о еде, 15 голосовых с упреками и одно фото мужа в шесть лет — щуплый мальчик с тарелкой супа.