Срочно продаем машину, — сказал взволнованный муж, — маме нужны деньги

— Маме срочно нужны деньги на лечение, — Сережа выложил на стол ключи от нашего «Нисана». — Продадим машину.  

Я отложила телефон.  

— Какое лечение? Вчера звонила, говорила, что едет к подруге на дачу…  

— Анализы дорогие! — он резко повернулся к окну, словно стыдился. — Не будем обсуждать.  

Ключи блестели на столе. Два года назад мы купили эту машину — подержанную.  

Свекровь Нина Ивановна всегда умела выворачивать реальность наизнанку. Когда мы с Сережей решили съехаться, она закатила истерику: «Как ты можешь бросать мать ради какой-то…». «Какая-то» — это я, три года работавшая на двух работах, чтобы оплатить его долги за учёбу. Когда родилась Ева, свекровь заявила, что «не будет сидеть с ней», хотя я всего лишь попросила присмотреть за ребёнком час, пока бегала в поликлинику.  

Но машина стала последней каплей. Вернее, не она, а её цена — наша свобода. Без «Нисана» я не могла добираться до работы, Сережа — до стройки за городом. Общественный транспорт в нашем районе ходил раз в час, если ходил вообще.  

— Мы не можем остаться без машины, — осторожно сказала я. — Давай поможем по-другому. Возьмём кредит…  

— Мама не хочет кредитов! Она просит только это.  

В прошлом году «только это» были новые окна в её квартире, хотя старые прекрасно держали тепло. Годом ранее — операция кошке, которую потом пришлось усыпить. Сережа каждый раз верил. Я — перестала после того, как нашла на ее столе чек из ювелирного магазина на сумму, равную нескольким нашим зарплатам.  

— Хорошо, — сказала я. — Но я сама поговорю с мамой. Уточню, какие именно анализы нужны.  

Сережа заморгал, будто пойманный заяц.  

— Не надо её тревожить! Она и так переживает…  

— Тогда попроси у неё название клиники. Мы передадим деньги напрямую.  

Он вышел. Я достала телефон.  

Свекровь избегала меня как чумы, но её подруга, тётя Люба, обожала соцсети. Пять минут прокрутки ленты — и вот оно: фото в купальнике на палубе лайнера. И подпись: Ниночка, ждем только тебя. Дата публикации — сегодняшнее утро.  

Я сохранила скриншот, распечатала, прикрепила к документам на машину. Положила на стол, когда Сережа пришёл с работы.  

— Это что? — он тыкал пальцем в бумагу.  

— Твоя мама собирается в круиз.  

Он читал, шевеля губами, будто текст был на чужом языке. Потом схватился за голову:  

— Может, это старый снимок?  

— Позвони тёте Любе. Или своей маме.  

Он позвонил. Голос свекрови из динамика звучал бодро, будто её не поймали на вранье, а позвали на танцы:  

— Сынок, ну что ты пристал? Ну, нужны были мне деньги! Подруги едут, я что, хуже?  

— А анализы?! — зарычал Сережа.  

— Ну, потом бы и анализы… но сначала круиз!  

Он бросил трубку:  

— Прости, я опять поверил. 

Машину мы не продали. Свекровь, узнав об этом, устроила спектакль: «Вы хотите, чтобы я умерла от зависти?!». Сережа впервые оборвал её:  
— Хочешь в круиз — займи у своих подруг.  

Она назвала его «курицей под каблуком».  

Через месяц тётя Люба случайно проговорилась, что свекровь всё же поехала в круиз — на деньги, взятые под проценты у соседки. Теперь она копит, чтобы вернуть долг, продавая на «Авито» свои «антикварные» вазы.  

Мы с Сережей иногда смеёмся над её объявлениями: «Ваза эпохи развитого социализма — 10 000, торг уместен». Деньги с продажи она, конечно, тратит на новое платье вместо долгов. Но это уже не наша проблема.  

А «Нисан» всё ещё стоит во дворе. В прошлые выходные мы ездили на машине к озеру. Ева кричала «быстрее!» с заднего сиденья, а я смотрела на Сережу и думала: вот он, наш скромный круиз.