Свекровь не хочет называть меня по имени, вместо этого она использует разные прозвища и местоимения

— Девочка, передай-ка соль, — свекровь протянула руку через стол, даже не взглянув на меня.  

— Мама, меня зовут Аня, — осторожно поправила я.  

Она подняла бровь, будто услышала что-то странное, и повернулась к мужу:  

— Сынок, а ты не видел мои очки?  

Мы сидели втроем на кухне, и это был уже третий ужин подряд, когда она делала вид, что моего имени не существует.  

Свекровь переехала к нам два месяца назад. В ее доме начался капитальный ремонт, и Сергей настоял: «Поживет у нас, пока ремонт не закончат». Тогда я думала — ну, пара недель. Теперь ремонт «затягивается», а ее вещи постепенно заполняют нашу гостиную.  

Поначалу она называла меня «невестушкой». Смеялась, когда я поправляла:  

— Ой, да какая разница!  

Потом появились «девушка», «ну ты… как ее», «Сережина жена». Когда я впервые услышала «эй, ты», даже не поняла, что это ко мне.  

Сергей отмахивался:  

— Она же возрастная, не придавай значения.  

Но я видела, как она шепчет мое имя, разговаривая по телефону с подругами. Точно, четко, без запинки.  

Вчера я нашла ее список покупок на холодильнике. Рядом с «хлеб», «молоко» стояло: «сказать ЕЙ про счет за свет». Большими буквами, будто речь о постороннем человеке.  

— Почему вы не можете называть меня по имени? — спросила я за завтраком, пока Сергей был в душе.  

— Ой, да что ты цепляешься? — она закатила глаза, размешивая чай. — Я же не обзываюсь.  

— Но это неуважительно.  
— Неуважительно — это когда посылают, а ты тут про какие-то имена…  

Она начала монолог о том, как «в их время» терпели и молчали. Я встала и вышла, чтобы не хлопнуть дверью.  

Сергей считает, что я преувеличиваю.  

— Мама просто привыкла по-своему, — говорит он, глядя в монитор. — Она же меня до института «зайкой» звала.  

Но я не «зайка». Я — Аня. Тридцать лет, юрист, замужем год. Та, что платит половину ипотеки. Та, что три ночи дежурила у его постели, когда он болел гриппом.  

Сегодня утром свекровь спросила у меня через дверь ванной:  

— Ты надолго? Мне нужно сына спросить, когда он мне шкаф поможет передвинуть.  

«Сын» — это Сергей. Мне же она оставила роль безликого «ты».  

Вечером я попробовала снова.  

— Марина Ивановна, давайте договоримся. Вы называете меня Аней, я вас — по имени-отчеству. Честно.  

Она медленно оторвала взгляд от телевизора:  

— Ты что, директор мой, что ли? Я старше — буду как хочу называть.  

Сергей засмеялся с дивана:  

— Детектив какой-то, а не разговор.  

Они обменялись взглядом — таким знакомым, таким семейным. Меня будто вычеркнули из их круга.  

Перед сном я спросила Сергея напрямую:  

— Ты действительно не понимаешь, почему мне это важно?  

— Понимаю, — он вздохнул. — Но мама не изменится. Проще не обращать внимания.  

— А если я начну называть ее «тетя Маша»?  

— Не будь ребенком.  

Сегодня свекровь зашла ко мне в комнату без стука.  

— Девушка, ты не видела мои таблетки?  

— На тумбочке в гостиной, — ответила я, не отрываясь от ноутбука.  

— Спасибо… — она замялась, и я впервые услышала неуверенность в ее голосе.  

Вечером, когда она позвала меня «Ань», я не откликнулась сразу. Словно забыла, что это мое имя.  

— Ань, пора ужинать! — повторила она громче.  

— Сейчас, — крикнула я из спальни, но продолжала складывать белье. Пусть подождет.  

За столом она впервые за все время положила мне в тарелку салат.  

— Кушай, а то худющая вся.  

Я кивнула.   

Сергей заметил перемену.  

— Ты специально с ней холодно себя ведешь?  

— Нет. Просто перестала прыгать вокруг ее правил.  

Он хотел что-то сказать, но зазвонил телефон. 

Я осталась на кухне. Посмотрела на список на холодильнике. Рядом с «ЕЙ» приписала красным маркером: «Аня. Сноха. Человек». Пусть прочтет.