Свекровь не то что даёт еду, она прям "поставляет" её к нам в дом

Знаешь, бывает такое, когда ты просто хочешь нормально пожить? Не думать о том, что тебе скажут, не переживать за каждую мелочь. Вот и у меня так было. Пока я не встретила мою свекровь.

С самого начала всё было... странно. Я тогда ещё была девушкой, влюблённой по уши. Влюбилась, как говорится, без оглядки. И вот, свадьба, тортик, белое платье – всё как положено. А потом началось…

Людмила Ивановна решила, что я просто не знаю, как жить. Ну, ты понимаешь, молодость, неопытность. Как будто я выросла в лесу и только что научилась ходить на двух ногах.

Она начала "помогать". Сначала это были милые мелочи: пирожки к чаю, банка варенья. Я же не дура, понимала, что она хотела быть полезной. Но потом…

Потом начался настоящий шквал. Людмила Ивановна стала поставлять нам еду в промышленных масштабах. Не просто готовит и приносить, нет! Это был настоящий конвейер вкусняшек. Каждое утро у нас на пороге появлялся пакет с бутербродами, пирожками, салатом. В обед – борщ, котлеты, гречка. Вечером – суп, пельмени, торт.

Ты представляешь? Это как будто в ресторан ходишь каждый день! Но только без меню и выбора. Я чувствовала себя заложницей собственного холодильника.

И всё это под предлогом заботы: "Ой, ты такая худенькая, надо тебе побольше кушать!", "Мой сыночек такой занятой на работе, я хочу, чтобы он нормально питался!"

Муж мой, милый, как будто в трансе. Он обожал мамину еду и считал это проявлением её любви. А я… Я чувствовала себя загнанной лошадкой.

Я пыталась отказываться, объяснять, что у нас всё есть, что мы можем сами готовить. Но Людмила Ивановна была непреклонна. "Что ты, дорогая? Как же это возможно! Я же мама, я должна заботиться о своих детях!"

И вот так день за днём, неделя за неделей. Мы тонули в еде. У нас холодильник ломился от продуктов, а я всё больше чувствовала себя подавленной.

Однажды я не выдержала. "Людмила Ивановна," - сказала я, "я очень благодарна тебе за твою заботу, но мне это тяжело. Мне нравится готовить, мне нравится выбирать сама, что мы будем есть. Мы с мужем взрослые люди и можем сами о себе позаботиться."

Она посмотрела на меня своими большими, полными жалости глазами: "Доченька, ты не понимаешь. Я просто хочу, чтобы мой сыночек был счастлив. А для этого ему нужна хорошая еда!"

Я поняла, что это безнадёжно. Людмила Ивановна была уверена в своей правоте. Она видела заботу только в том, что она делала, а не в том, что я хотела.

Мы продолжали жить в этом странном, переполненном едой мире. Я пыталась найти компромисс: стала говорить, что у нас аллергия на определённые продукты, что мы на диете. Но Людмила Ивановна была хитра. Она нашла способ обойти все мои "препятствия".

Однажды я пришла домой и увидела в холодильнике огромную кастрюлю с борщом. Я просто села на стул и заплакала. Муж мой, бедняга, был в шоке. Он пытался утешить меня, но я чувствовала себя совершенно одинокой.

"Я не могу так больше жить," - сказала я мужу. "Мы должны что-то делать."

Он долго молчал, а потом сказал: "Ты права. Я понимаю, что это тяжело для тебя. Давай попробуем поговорить с мамой."

Разговор был трудным. Людмила Ивановна была обижена, растерянная. Она не понимала, почему мы отказываемся от её любви, выраженной в еде. Мы объяснили ей, что ценим её заботу, но нам нужно жить своей жизнью, принимать свои собственные решения.

Она долго молчала, а потом, слёзно вздохнув, сказала: "Хорошо, дети. Я понимаю. Но знайте, я всегда буду рядом и готова помочь."

С тех пор всё стало немного проще. Людмила Ивановна стала приносить еду реже, в более скромных количествах. Мы научились устанавливать границы, говорить о своих чувствах.

Я понимаю, что Людмила Ивановна просто хотела показать свою любовь. Но её способ был для меня слишком навязчивым, слишком... поглощающим. Нам понадобилось время, чтобы найти баланс, чтобы понять, что любовь не всегда выражается в еде, и что каждый человек имеет право на свою жизнь.