Свекровь недовольна, что мы с мужем покупаем мало подарков и игрушек своим детям

Тихий вечер четверга резко закончился с приездом свекрови. Я пригласила Зинаиду Ивановну в нашу кухню, где мы с Максимом допивали чай, а дети возились в гостиной. Ее лицо было странным: натянутая улыбка, слишком громкое «Здравствуйте!» и глаза, бегающие по углам, будто выискивающие доказательства нашей несостоятельности как родственников. 

— Ах, как у вас... мило, — процедила она, опускаясь на стул. — Тишина. У моей Леночки (ее дочери, моей золовки) — вечный праздник, гости, подарки! Вот сегодня опять принесли — огромного плюшевого медведя, в рост Алисы! — Она выдержала паузу, давая нам осознать масштаб «трагедии» отсутствия такого медведя у наших детей. — А вы что своим на праздник собираетесь? Опять книжки да конструктор? — Ее голос приобрел знакомую мне ядовитую нотку. — Я заметила, что у ваших деток игрушек в разы меньше, чем у Леночкиных. 

Максим отставил чашку. А у меня внутри нарастало возмущение. Хватит этих постоянных сравнений и намеков. 

— Зинаида Ивановна, — начала я. — Мы воспитываем своих детей по-другому. — Я посмотрела на нее. — Мы не считаем, что любовь измеряется количеством или стоимостью подарков. 

— Как это по-другому? — фыркнула свекровь. — Дети есть дети! Им хочется яркого, большого! 

— Им хочется внимания, игры, чувства, что их слышат, — ответила я. — А не горы пластика, который надоедает через день. Мы выбираем подарки осознанно: что-то для творчества, что-то для развития, что-то просто для души, но качественное. То, во что они будут играть долго. И мы укладываемся в наш бюджет, не влезая в долги ради «шика», как вы говорите. 

— Так это же скупость! — воскликнула Зинаида Ивановна, не сдержавшись. — Вы их обделяете! Леночка старается, не спит ночами, чтобы ее дети ни в чем не нуждались! 

— Мама, — твердо вступил Максим. — Аня права. На все сто. Наши дети не знают слова «скупость». Они знают слово «достаточно». Они радуются и книжке, и походу в лес, и времени, которое мы проводим вместе. А Леночка... — он вздохнул, — ее выбор — заваливать детей игрушками. Ее право. Но это ее выбор, ее финансы и ее бессонные ночи. Не наши. И уж точно не повод обвинять нас в недостаточной любви к своим детям. Мы даем им то, что считаем нужным и важным. И точка. 

Он сказал это спокойно, но с неоспоримой твердостью. Свекровь явно ждала, что сын встанет на ее сторону, осудит мою «скупость». А он встал защитил наш выбор, нашу семью. 

— Ну... — она заерзала на стуле. — Я просто... высказала мнение. Забочусь. 

— Мы ценим твою заботу, мама, — сказал Максим. — Но вопросы воспитания наших детей и распределения нашего бюджета — это зона нашей с Аней ответственности. И решений. 

Свекровь молча встала. Ее визит, обычно затягивающийся на часы, внезапно закончился. Она что-то пробормотала про дела и почти выбежала из кухни. Дверь за ней закрылась. 

Я перевела дух и посмотрела на Максима. Он улыбнулся мне. 

— Наши дети, наши правила. Так ведь, Ань? И их счастливые глаза — лучший показатель, что мы все делаем правильно. Даже без гигантских медведей. 

Я улыбнулась и кивнула. Тишина вернулась в кухню, но теперь она была другой — спокойной, своей.