Свекровь устроила скандал из-за того, что ее муж похвалил мои кулинарные способности

Тихий вечер. На кухне пахнет моим фирменным рагу – томленым, с ноткой тимьяна. Свекор, Иван Петрович, уминал вторую порцию. 

— Ну, Настенька, — вздохнул он, отодвигая тарелку, — пальчики оближешь! Такого у меня жена никогда не готовила, честное слово! 

Комплимент был искренним, от души. Я улыбнулась: 

— Спасибо, Иван Петрович, старалась. 

Свекровь, Тамара Семеновна, сидевшая напротив, замерла. Ее лицо, обычно доброжелательное, стало каменным. Ложка в ее руке дернулась. 

— Никогда? — ее голос был тонким. — Никогда не готовила, Иван? Тридцать пять лет вместе, а ты говоришь — никогда? 

— Ну, Томочка, я не это имел в виду... просто Настя сегодня особенно удачно... 

— Особенно удачно? — Тамара Семеновна встала, глаза ее горели. — Значит, я, по-твоему, неудачно стряпала всю жизнь? Кормила тебя, детей, неудачными щами да кашами? А эта... — она резко махнула рукой в мою сторону, — эта вот сразу шеф-повар? 

Воздух наэлектризовало. Муж тихо сидел. Я почувствовала, как накатывает волна растерянности и обиды. Но злиться сейчас – значит подлить масла в огонь. Нужно было найти выход. Быстро. 

— Тамара Семеновна, — начала я, вставая и подходя к ней. Она отпрянула, ожидая атаки. — Иван Петрович сегодня, кажется, не в себе. Дождь, давление, наверное. — Я попыталась разрядить обстановку, но ее взгляд оставался ледяным. Тогда я взяла ее руку. — Вы знаете, откуда у меня этот рецепт? И этот самый "особый" подход? 

— Помните, три года назад, на вашей даче? Я тогда только вышла замуж за Андрея. Вы готовили это рагу для нас. Я сидела на кухне и буквально ловила каждое ваше движение. Как вы обжаривали лук, как добавляли ваш любимый тимьян, как томили, не торопясь. 

Я увидела, как ее взгляд стал мягче, и продолжала. 

— Я тогда записала все. И каждый раз, когда готовлю это блюдо, я вспоминаю тот день, ваш спокойный голос, ваши руки... Я просто стараюсь повторить то, чему вы меня тогда, сама того не зная, научили. Это ведь ваш вкус, ваша магия. Иван Петрович, — я обернулась к свекру, который смотрел на меня с надеждой, — разве не правда? Разве это не тот самый вкус из детства Андрея? Тот, что вы так любили? 

Иван Петрович ожил: 

Тамара Семеновна выдохнула. Гнев в ее глазах сменился смущением, а потом и легкой влажной дымкой. Она отвела взгляд, потом снова посмотрела на меня. 

— Мой... тимьян? — спросила она тихо. 

— Ваш, — твердо подтвердила я. — Только у вас он такой ароматный. Я у вас взяла вон ту баночку, помните? Вы сказали, что это лучшая приправа. 

Она молча кивнула. 

— Ну... — начала она, ковыряя остатки рагу в тарелке, — может, и правда, похоже... Только мясо я брала пожирнее обычно. А так... да, может. 

Позже, когда я мыла посуду, Тамара Семеновна, стоя рядом, вдруг сказала: 

— Ты знаешь, Настя... Иван у меня всегда был неловкий на слова. Но... он правду сказал. Рагу сегодня — очень хорошее. 

Я просто улыбнулась в ответ. Иногда достоинство — это не победа в скандале, а умение найти ту самую, единственную соломинку, которая удержит всех над пропастью обиды.